17.11.2006
Journey Into Darkness
John Freedman ,
"The Moscow Times"
27.10.2006
Бегство от обмана
Елена Губайдуллина ,
"Театрал"
25.10.2006
По кайфу
Марина Зайонц ,
"Итоги"
19.10.2006
Театр начинается с морфия
Марина Райкина ,
"Московский комсомолец"
16.10.2006
Октябрь. Московские театральные премьеры
Елена Дьякова ,
"Новая газета"
13.10.2006
Про «Морфий» написали оперу
Майя Мамаладзе ,
Полит.ру
12.10.2006
Глюки Верди
Наталия Каминская ,
"Культура"
11.10.2006
Партитура экстаза и ломки
Ольга Фукс ,
"Вечерняя Москва"
09.10.2006
Морфий
Вера Павлова ,
"TimeOut"
09.10.2006
Не колись
Ольга Галахова ,
"Независимая газета"
06.10.2006
Лекарство от тоски
Алена Карась ,
"Российская газета"
05.10.2006
«Морфий» — премьера в театре “Et Cetera”
Дарья Ли ,
Радио "Маяк"
05.10.2006
Режиссерская доза
Роман Должанский ,
"Коммерсантъ"
08.06.2006
Сожженные письма
Алиса Никольская ,
"Взгляд"
06.04.2006
Загадка Ивана Павловича
Майя Мамаладзе ,
"Полит.ру"
31.03.2006
Behind Closed Doors / За закрытыми дверями
Джон Фридман ,
"The Moscow Times"
27.03.2006
Газета «Русский инвалидъ» за 18 июля…
Елена Ковальская ,
"Афиша"
23.03.2006
Есть ли жизнь после классики?
Наталия Каминская ,
"Культура"
20.03.2006
Конец историйки
Дина Годер ,
"Экперт"
17.03.2006
Сюжет предан анафеме
Григорий Заславский ,
"Независимая"
16.03.2006
Хороший конец под рельсами
Ольга Фукс ,
"Вечерняя Москва"
16.03.2006
Вдруг без друга
Роман Должанский ,
"Коммерсантъ"
10.03.2006
Сюжет из газеты
Григорий Заславский ,
"Независимая газета"
Пресса
5:00
2022
2021
2020
2019
2018
2017
2016
2015
2014
2013
2012
2011
2010
2009
2008
2007
2006
2005
2004
2003
2002
2001
2000
1999
1998
1997
1996
1995
1994
1993
0:00
Конец историйки
Дина Годер
"Экперт" ,
20.03.2006
«Газета „Русский инвалид“ за 18 июля…» — первая премьера, которую сыграли в огромном, похожем на морковный торт, новом здании театра “Et cetera”. Сыграли, правда, на малой сцене, которую тут называют «Эфросовской». Это понятно — пьеса Михаила Угарова, которую он сам же и поставил — совсем камерная, негромкая и щемящая. Она рассчитана всего на четырех актеров, а по большому счету — на одного, того, кто играет скромного журналиста Ивана Павловича, пописывающего в дрянную газетенку «Русский инвалид», статейки «по вопросам»: «К вопросу о…», «Еще раз о…» и другую мелочь. Дело происходит где-то во второй половине XIX века. Иван Павлович, молодой еще мужчина, уже два года не выходит из дому, после того, как пошлейшим образом закончился его роман с замужней женщиной — сначала она потребовала увезти себя за границу, потом вернулась к одумавшемуся мужу, оставив любовника платить по счетам. А теперь вот родила ребенка и пишет душемутительные письма — то с ласковыми намеками, то с надрывом обещая новое счастье. Иван Павлович письма выбрасывает и сидит взаперти, не зная, что на дворе: летний зной с мухами, как говорит няня, или ужасный мороз, как рассказывает навестивший его племянник. Герой будто пытается утопить себя в воспоминаниях, погружаясь все глубже и глубже в те детские времена, когда в шалаше можно было сговариваться на обмен: кузнечика в коробочке на двух божьих коровок. Или играть в «Кавказского пленника» — привязать к ногам вместо колодок лейку, закрыть глаза и хотеть пить…Ивана Павловича играет Владимир Скворцов, играет напряженно и нервно — не расклеившегося рохлю и добряка, а человека, уже долгое время живущего с отчаяньем, на эмоциональном пределе, ежеминутно переходящего от старательно скрываемых слез к необъяснимому глухому раздражению. Так, что с минуты на минуту ждешь взрыва. Здесь важно вспомнить вот что: несколько лет назад драматург Михаил Угаров дебютировал как режиссер, поставив в Центре драматургии и режиссуры свою пьесу «Облом-off» — инсценировку романа Гончарова, которую тогда восприняли не только как личное высказывание, но почти манифест. Главные слова тут были отданы мечтателю Обломову, которого и играл Скворцов: «Да не весь же человек нужен, чтоб сукном торговать или чиновником быть. Только часть его нужна. Куда ж остальное девать?». Спектакль этот идет до сих пор, но сразу стал легендарным, именно с него началась слава Владимира Скворцова, а Угарова стали приглашать в московские театры ставить не только свои пьесы. В «Инвалида…» режиссер-драматург снова позвал своего любимого актера, и снова кажется, что Скворцов ему нужен, как альтер-эго, чтобы совершить некое важное личное высказывание. «Русский инвалид» начинается, как большая, «настоящая» пьеса. С подробнейшими ремарками и таким разворотом событий, что прямо ждешь интригующего сюжета с драматическим крещендо. И вдруг пьеса, даже не дойдя до ожидаемой кульминации, обрывается. Вернее, ее обрывает сам герой. Тут Ивану Павловичу дан огромный монолог: «Я ненавижу историйки! Я ненавижу повести с сюжетом!». В сущности, в этом рассуждении и заключена сердцевина пьесы: «Такая хорошая, теплая, нелепая жизнь, и вдруг — бай! — в роман?!.. Где какой-то мерзавец всем случайностям жизни придаст значение и найдет всеобщую их связь? …А самое смешное — там будет стиль!… А ничего этого нет! Ни связи, ни начала, ни конца нет! И уж, извините, жизнь совершенно бесстильна! Она — как придется, и тем хороша!»Перелом настигает героя в тот самый момент, когда ждешь развития «историйки», когда прежняя возлюбленная присылает письмо, что будет ждать его у магазина колониальных товаров и снова готова уехать. Нет, он не уедет с ней, но и не останется дома, как сказано в пьесе, написанной больше десяти лет назад. Драматург своей режиссерской волей изменил финал. Иван Павлович вдруг решительно переодевается, меняя мягкий светлый костюм с сюртуком с шелковым платком на современную спортивную одежду с тяжелыми башмаками и красной вязаной шапкой. Иван Павлович берет рюкзак и выходит на улицу, где шумят машины и слышится звук приближающегося поезда. Может потому, что, как он сам говорил: «Глупые, вы думаете, если он под поезд упал на последней странице, так это плохой конец?.. Это хороший, хороший! А вот если: жил и жил, и все было по-прежнему — вот это плохо!…»