Отцы и дети /«Закрытая комната» в Московском театре «Et Cetera»

В декабре прошлого года в Московском театре «Et Cetera» состоялась премьера спектакля режиссера Скворцова «Закрытая комната» по пьесе Татьяны Загдай «Человек в закрытой комнате», жанр которой сам постановщик определил как «фантастическая история». Мы наблюдаем театральное воплощение роуд-муви по дорогам российской провинции: старой колымагой управляет друг детства Костя (Иван Косичкин), выпущенный из заключения условно, этакий Харон, перевозчик душ умерших. Его пассажирка – дочь покойного Анна, она же Жанна (Наталья Благих), пытающаяся довезти останки отца в райцентр на экспертизу, в то время как его тело никак не хочет расстаться с душой.

Отец и дочь оказываются почти ровесниками, и это придает истории новое звучание – в воспоминаниях взрослой дочери, давно перебравшейся в Москву и не навещавшей отчий дом, родитель остается молодым, они теперь на равных, а значит, путь к сердцу близкого человека хотя и тернист, но не безнадежен. Героиня Натальи Благих, отказавшись от имени Анна, чтобы полностью оборвать нити, ведущие к прошлому, к родному захолустью, начинает слышать голос отца – из настоящего, они спорят, выговаривают все то, о чем молчали долгие годы. Их интонации становятся все откровеннее и душевнее, но уже без горьковатого привкуса наивных надежд. Прощание, однако, невозможно без взаимного прощения, преодоления собственного эгоизма и избавления от багажа детских обид и травм. И вдруг выкристаллизовывается очевидная истина – хранить злобу на неидеальных родителей – не самое большое достояние. Границы в виде серого бетонного забора (сценограф Алексей Трегубов) постоянно двигаются по сцене, то закрывая, то открывая пространство для диалога. Будь то комната с красным советским ковром на стене, нескончаемое шоссе, морг, пропитавшийся леденящим туманом смерти, автозаправка на краю земли, зал крематория с порталом в потусторонний мир… Почти что мифологическое путешествие в царство мертвых – вовсе не дорога в один конец, а попытка найти спасение в обретении человеческих связей.

На этом пути появляются многоликие ангелы-птицы в шубках из перьев и с накладными клювами (Анастасия Шумилкина и Анастасия Кормилицына), души ушедших близких, которые сопровождают Жанну и Костю, проверяя обретенную ими веру на прочность. Они предстают и в виде медэкспертов, сотрудников похоронного бюро, соседки, женщины-полицейского. Черная комедия, заявленная в первой половине спектакля, получает философское звучание. Зрители не только наблюдают за трансформациями, происходящими во взаимоотношениях между Жанной и отцом, Жанной и Костей, но и сталкиваются лицом к лицу с собственными не до конца разрешенными проблемами. Несмотря на всю фантасмагоричность сюжета, линяя Жанны нарочито реалистична, оттого ее неутоленная жажда любви, столичные злоключения, посягательства бывшего шефа, вынужденный аборт переживаются так убедительно и остро. Впустить в свою жизнь непутевого, так и не повзрослевшего Костю, снова ступившего на путь воровства, хотя и безрассудно, но, отчасти, необходимо – каждому из них предстоит «спасти» друг друга: он прогоняет хулиганов, а она – вызволяет его из рук полицейского. А это, как известно, верный путь к зарождению новых чувств…

Постепенно материализуется мир детства: старый альбом с фотографиями, воздушный шарик, плюшевый медведь, все тот же расписной ковер… Прошлое и настоящее начинают сосуществовать в правильном симбиозе. Сквозь усталость, скептицизм, показную безэмоциональность и стойкость героини растет сердечность, в которой есть место для других людей. Осязаемый дух отца в исполнении Гранта Каграманяна не только играет на гитаре композицию Pink Floyd, дает нравоучительные советы, журит дочь и знакомит ее с собой настоящим, наконец, избавившемся от власти алкогольного дурмана. Одновременно он проходит свой путь обретения самого себя и узнавания единственного родного и близкого человека, сулящий ему продолжение его жизни. Жуткая сцена в крематории выстроена режиссером Скворцовым мастерски и эффектно: в пылающую огнем печь под стоны грешников опускается пустое кресло, сам же отец, простившись с Жанной, уходит в вечность. Да, по иронии судьбы катарсис произошел в момент физического расставания. Но хочется верить, что духовное общение между ними только начинается.

Целью этого необычного путешествия парадоксальным образом стала не столько кремация отца, сколько попытка выйти из «закрытой комнаты», которая, без сомнения, существует в сознании каждого из нас: это все то, что нас ограничивает, пугает, замыкает в себе. Разрушение невидимых стен – важный шаг на пути к внутренней свободе и человечности. Драматург Татьяна Загдай задала для режиссера нужный вектор, который он усилил и развил, превратив разговор о смерти в гимн жизни. А процесс очищения души, разумеется, у каждого свой.

Источнки: https://russcult.ru/article.php?id=6360