За синей птицей

В городе Курске объявили конкурс. Но, как это нередко у нас случается, что за конкурс — толком не объяснили. Вот и сбежались в надежде поймать свою синюю птицу незадачливые претендентки, мало понимающие, на что они, собственно, претендуют. Малолетки и дамы бальзаковского возраста, неотесанные простушки и женщины интеллигентных профессий. И хотя поманившая их мечта о красивой японской жизни на поверку оказалась лишь вакансией в ночном шоу Сингапура, безвыходность положения и задетое женское самолюбие заставили их бороться за равноправное участие в конкурсе с неукротимым пылом и упорством.Таков вкратце сюжет пьесы Александра Галина «Конкурс» и поставленного им же спектакля в театре “Et cetera” (художник Давид Боровский, художник по костюмам Ольга Твардовская). Это унизительное соревнование женщин, оказавшихся не у дел в собственной семье и в своей стране, для большинства из них — отчаянная попытка выхода из нелепой, трагической бесперспективности существования. В пьесе, не лишенной, элементов конъюнктурности, схематичности, а порой грубоватой фривольности, этот болезненный мотив звучит достаточно отчетливо. И, пожалуй, «Конкурс», вопреки определению автора, не столько комедия, сколько трагикомедия с оттенком отечественного абсурда.Ситуация по-своему экстремальная и исключительно по-нашему необъяснимая. Персонажи четко разделены по социальному, возрастному и национальному признаку: хозяин положения — работодатель японец и толпа страждущих — «типичные представители» неприкаянной, растерянной интеллигенции и обнищавшего рабочего класса, крутых новых русских и агрессивно напористого молодого поколения. Цели и надежды, приведшие соискательниц на конкурс, — разные, а причина одна — все они вдруг стали никому не нужны.Пьеса Галина (как, впрочем, и любая другая) допускает разнообразие сценических прочтений. И, конечно, не исключено, что кто-то представит ее как карикатурную зарисовку на злобу дня, а кто-то увидит в ней отражение смешных и грустных реалий нашей сегодняшней жизни. В последнее время нежелание драматургов мириться с режиссерским диктатом становится более энергичным и открыто декларируемым. И в целом процесс отчуждения двух театральных профессий заметно усиливается и углубляется. То ли частые разговоры о кризисе режиссуры (порой небеспочвенные) и конце режиссерского века (что пока сомнительно) возымели действие. То ли всеобщая жажда самостоятельности и независимости не обошла и драматургов, как, впрочем, и актеров, и сценографов. Так или иначе, режиссеры все чаще жалуются на отсутствие новых интересных пьес, а авторы обвиняют постановщиков в невнимании к тексту и грубом вмешательстве в него.Александр Галин уже не впервые решает этот по преимуществу теоретический спор практическим путем: сам ставит собственную пьесу. Однако (тоже уже не в первый раз) возникает еще более парадоксальная ситуация: режиссер Галин не доверяет Галину-драматургу. Стремясь как можно полнее воплотить авторский текст, постановщик так старательно расставляет все точки над i, словно постоянно боится, что какой-то важный момент ускользнет от внимания зрителей. В результате возникает ощущение перегруженности действия излишними подробностями и одновременно — отсутствия целостности восприятия происходящего на сцене.В решении характеров преобладает принцип типажности, подчеркнутой узнаваемости персонажей, словно выхваченных из жизни Но избыточное педалирование частных бытовых деталей нередко приводит к одноцветности и схематичности. Особенно это касается героев-мужчин. Уж если новый русский, то непременно должен появиться на сцене в кожаном плаще и провести определенную часть времени без отрыва от мобильного телефона. У замотанного интеллигента другой набор обязательных аксессуаров — очки, старый портфель и смешная шапочка. А свойскому работяге никак не обойтись без рваной майки, непрезентабельных спортивных штанов и в придачу меховой шапки как остатка былого благополучия. Такая излишне акцентированная житейская достоверность, основанная на расхожих штампах, оказывает обратное действие: правдивость оборачивается искусственностью. И актерам уже очень сложно вырваться из рамок заданного типажа. К тому же мужья героинь появляются лишь во втором действии, и персонажи эти оказываются изначально вторичными: мужские характеры выглядят своего рода перепевом женских, уже значительно ярче раскрывшихся в первой части.Мужчины в спектакле, как будто являются лишь наглядной иллюстрацией слов, произнесенных одной из героинь: «Наш мужик умирает от комплекса неполноценности». Борис Карнаухов (А. Грачев), со слезами прощаясь с утраченными надеждами на свободу и всеобщее благополучие, чувствует себя раздавленным. Василий Бок (С. Плотников) едва ли не рыдает, теряя любимую жену, которую он не в состоянии обеспечить. А крутой бизнесмен Виктор Пухов (В. Вержбицкий) упорно и безуспешно старается доказать собственной супруге, а в первую очередь, очевидно, самому себе, что вышеозначенным комплексом не страдает.Что же в таком случае остается женщинам, как ни взять свою судьбу в собственные руки. А потому потенциальные конкурсантки оказываются энергичнее и решительнее своих мужей. Да и актрисам в гораздо большей степени удается преодолеть те же иллюстративность и схематичность, которые поначалу и здесь дают о себе знать. Группа соискательниц, замерзающих в каком-то обшарпанном помещении под лестницей, ведущей неведомо куда, несмотря на боевой настрой и готовность сражаться до конца, выглядит жалко и нелепо. Даже самые, на первый взгляд, смелые и уверенные чувствуют себя непривычно и неловко в присутствии самодовольного и невозмутимого покупателя — Тецудзина Аоки (А. Мамадаков) и устало суетливого переводчика Альберта (Н. Молочков).Красавица Ольга Пухова (К. Лаврова-Глинка) старательно демонстрирует свои актерские способности, которые вряд ли кого-то заинтересуют. Простоватая Тамара Бок (М. Чуракова), явившаяся с аккордеоном, словно на прослушивание в кружок художественной самодеятельности, охотно подыгрывает своим новым знакомым, явно не осознавая полного несовпадения ее далеко идущих планов с реальной действительностью. Пожалуй, лишь сестры Волковы — Катя (О. Белова) и Лиза (М. Скосырева) — несмотря на их юный возраст, уже освоившие древнейшую из профессий, точно понимают, ради чего они здесь и что от них требуется (кстати, одна из сестер достигнет-таки желанной цели). И потому, решительно борясь с неумелостью и зажатостью, они деловито демонстрируют некий вариант отечественного стриптиза на фольклорной основе, умудряясь бойко раздеваться под русский перепляс.Их мать — Варвару Волкову (Л. Дмитриева) поначалу тоже принимают за одну из конкурсанток. Комедийный эффект усиливается за счет полного несоответствия внешнего вида вновь прибывшей условиям предстоящего мероприятия. Бывшая геологиня, ныне приторговывающая водкой, врывается подобно стремительной лавине, все попытки остановить которую тщетны. Из-под видавшего виды полушубка торчит потрепанный халат с отвислыми карманами и разнокалиберными пуговицами и спортивные штаны; на ногах старые кеды без шнурков, на голове вязаная шапка до бровей; за спиной рюкзак, в руках сумка на колесах.Для иллюстрации персонажа, срисованного с натуры, всего этого в общем-то вполне достаточно. Но актрисе удается гораздо большее, нежели простая типажность. Ее Варвара, несмотря ни на что, оптимистка и добрая душа любой компании. Даже в такой безрадостно нервной обстановке она не теряется, вмиг сколачивая импровизированный хор, с лихим азартом распевающий знакомые песни. Но этот конкурс и для нее обернулся неожиданным горестным прозрением: придя поболеть за своих девочек, она только здесь узнала о роде их занятий и до конца поняла, что за синяя птица ожидает победительницу в далеком Сингапуре.Упорно не желающая этого понимать, интеллигентная, застенчиво молодящаяся японоведка Нинель Карнаухова (Т. Владимирова) в трогательной беретке и белом кружевном воротничке стыдливо и робко пытается продемонстрировать танец змеи, но терпит фиаско. Высшее образование и обширный запас знаний по культуре Японии, не понадобились ни стране восходящего солнца, ни другой стране, отвергнувшей тех, кто «отдал ей все». А погоня за мифической синей птицей в жестких условиях нынешнего конкурса немодна и нецелесообразна.