Подписка на новости

Подписаться на новости театра

Поиск по сайту
Версия для слабовидящих
Заказ билетов:
+7 (495) 781 781 1
Пушкинская карта

МОСКОВСКИЙ ТЕАТР «Et Cetera»

Et Cetera

художественный руководитель александр калягин

главный режиссер Роберт Стуруа

Пресса

Шоу про Шекспира

Виктория Никифорова
"Русский телеграф" , 27.09.1997
Малая сцена выгодна для больших актеров. Не только в коммерческом смысле, хотя и этот мотив работает: маленькому кораблю сегодня большое плавание среди налоговых рифов в поисках сладкоголосого спонсора. Но прежде всего скромные масштабы зала и подмостков позволяют честолюбивым звездам просто расслабиться. Они могут сбросить груз прожитого, забыть про зрительские ожидания и выкинуть что-то неожиданное. Что и произошло, нам на радость, с Александром Калягиным в премьере «Смуглая леди сонетов», открывшей новый сезон в его театре «Et Cetera». В этой небольшой пьесе Бернарда Шоу он сыграл мистера Шекспира, заносчивого драматурга, запутавшегося в любовных интрижках и чуть не соблазнившего королеву Елизавету. Сыграл хорошо и сдержанно: было истинным удовольствием не видеть выкаченных глаз и не слышать, как сиплый голос взбирается по ярусам зала – слишком уж часто пользовался Калягин этими жирными фарсовыми красками на большой сцене МХАТа. Здесь, в здании театра на Новом Арбате, ему не нужно напрягать голос и отважно играть лицом. Поэтому, когда он принимается за старое, мы легко понимаем смысл его преувеличенных ужимок: так мог играть только сам мистер Шекспир, актер, как известно, очень средний. Итак, Калягин играет Шекспира, играющего Бенедикта, потом становится «настоящим» Шекспиром, а в финале выступает с монологом короля Лира, недвусмысленно намекая на то, что и ему по плечу трагедия. Первая роль удается ему неплохо, вторая еще лучше. Но вот, плача над убитой Корделией (роль ее тела исполняет потрепанный портфельчик с шекспировскими рукописями), он всхлипывает, совсем как незабвенная донна Роза, что несколько сбивает трагический настрой. Впрочем, для придирок просто не остается времени. Все темы – кровь-любовь, поэт и царь (в смысле королева), поэт и толпа – подаются словно бы вскользь, без нажима. Эпоха Шоу, столь явно присутствующая в его пьесе, выглядит такой же далекой, смешной и непонятной, как век Елизаветы. Обращение Шекспира к королеве со страстной мольбой создать в Англии национальный театр теряет всякий намек на актуальность: Шоу болел этой проблемой в стране частных театров, нам же (и Калягину, в первую очередь) интереснее создать антрепризу в стране экспроприированной государством сцены. Но к чему углубляться? Здесь от нас этого не ждут. Режиссер Роман Козак, не справившийся с амбициями звезд МХАТа в своей недавней постановке «Женитьбы», сумел поставить очень соразмерный спектакль, где тяжеловатый шик калягинской манеры не затмевает отчетливого профессионализма Татьяны Владимировой  (королева Елизавета), естественности Анастасии Бусыгиной (Смуглой леди) и тонкого комизма Игоря Золотовицкого (Часовой). Конечно, у Козака получился очень русский, очень добродушный спектакль: эта постановка слегка напоминает старый водевиль, который мог бы идти в прошлом веке в Малом театре. Злая ирония Шоу, чья неприязнь к Шекспиру прославила его не меньше, чем собственное творчество, в «Смуглой леди» даже не ночевала. Мы всей душой сочувствуем нашему герою, закрывая глаза и на сомнительные его нравственные качества, и даже на то, что, сочиняя свои драмы, он бессовестно обкрадывает окружающих, непрестанно записывая их удачные реплики. Все ароматы Аравии не истребят этого запаха», – бормочет королева, а ее пронырливый подданный уже вытащил свои таблички и записывает, записывает… Можно представить, как шокировала Англию, насквозь пропитанную культом Барда, эта бутада Шоу. Но для нас его бархатная революция в отношении к шекспировскому творчеству обречена, казалось бы, выглядеть бурей в стакане воды. Если бы не одно обстоятельство. Совершенно случайно «Смуглая леди сонетов» угодила в самый эпицентр разгорающейся битвы вокруг Шекспира, которая по накалу даст сто очков вперед битве над телом Патрокла и даже финальному матчу по футболу. Все лето, пока репетировалась «Леди», отечественная интеллигенция вздыхала и спорила над завораживающе талантливой книгой Ильи Гилилова, в которой автор открывает нам «настоящего» Шекспира, подлинного создателя знаменитых текстов, на протяжении столетий скрытого от нас обликом неграмотного уроженца Стратфорда. Здесь, естественно, не место обсуждать сравнительные достоинства и недостатки блестяще аргументированной версии Гилилова, заметим только, что образ Роджера Мэннерса, пятого графа Рэтленда, идеально соответствует нашим сегодняшним представлениям о гениальном творце. Аристократ, эрудит, по всей вероятности, гомосексуалист, автор многочисленных причудливых мистификаций, главной из которых стала эта – приписать свои пьесы безродному провинциалу, второстепенному актеру труппы Лорда-канцлера, который и вошел в века как автор «Гамлета». Если бы Рэтленда не существовало, его стоило бы выдумать: такой богатейший материал предоставляет для нашего воображения эта фантастическая личность. И таким бедным, по сравнению с этим образом, выглядит бледный имидж мистера Шекспира, созданный приверженцами стратфордского происхождения Барда. Для самого Шоу, как и для многих его современников, несоответствия и темные пятна в биографии стратфотдского Шекспира были вполне очевидны. Герой «Смуглой леди сонетов» вполне мифичен: Шоу иронически обыгрывает то, что его Шекспир соткан из легенд и слухов, из вещества того же, что наши сны. Этот стратфордский Шекспир, вульгарный и претенциозный, действительно никак не соответствует высокой поэзии его (или все-таки чужих) строк. Ну причем тут ароматы Аравии? Контекст придал особую прелесть премьере в «Et Cetera». Однако и без контроверзы вокруг Шекспира «Смуглая леди» не потеряла бы своего обаяния. Это милый и непретенциозный спектакль. При этом «очень гуманный», как выразился один циничный профессионал, имея в виду продолжительность представления –1 час 20 минут.