06.07.1995
Там, за горизонтом
Александр Шевляков ,
"Подмосковные известия"
10.06.1995
Дальние страны калягинцев
Ольга Фукс ,
"Вечерний клуб"
01.06.1995
Там, «за горизонтом»…
Юрий Фридштейн ,
"Общая газета"
17.05.1995
Жизнь за горизонтом
Ирина Алпатова ,
"Культура"
11.05.1995
Дорога к самому себе
Ирина Зверева ,
"Экран и сцена"
14.04.1995
За горизонтами наших душ
Наталия Балашова ,
"Московская правда"
04.02.1995
Против течения
Ирина Алпатова ,
"Культура"
02.02.1995
Обман? Предательство? Измена…
Юрий Фридштейн ,
"Экран и сцена"
20.01.1995
В вихре вальса
Марина Зайонц ,
"Сегодня"
Пресса
5:00
2024
2023
2022
2021
2020
2019
2018
2017
2016
2015
2014
2013
2012
2011
2010
2009
2008
2007
2006
2005
2004
2003
2002
2001
2000
1999
1998
1997
1996
1995
1994
1993
0:00
Обман? Предательство? Измена…
Юрий Фридштейн
"Экран и сцена" ,
02.02.1995
«Измена» — так назвал свой спектакль, поставленный по одной из лучших пьес Гарольда Пинтера, актер и режиссер Геннадий Сайфулин (театр “Et Сetera” под руководством Александра Калягина). Вариант названия, из трех возможных, выбран несомненно самый удачный, хотя английское “Betrayal” включает в себя и «измену», и «обман», и «предательство». Речь, разумеется, идет не только о заглавии пьесы, но, главное, о ее смысле: внутреннем, глубинном, подспудном, потаенном. Три персонажа: Эмма (Наталия Сайко), Роберт, ее муж (Анатолий Грачев), Джерри, ее любовник (Валентин Смирнитский). Измена — да, но отнюдь не только супружеская. Измена другу и, что самое главное, измена самому себе. И много иных планов, значений, полутонов. Гарольд Пинтер, известный больше (почему-то?) как драматург-абсурдист, в данном случае написал тончайшую психологическую драму, в которой все неуловимо, все «ускользает», все «неправильно», но при этом абсолютно, филигранно точно. Поскольку речь идет о внутренней жизни человека, а там ничего «правильного», как известно, не бывает. Там все и алогично, и парадоксально, и непредсказуемо. Одновременно и случайно, и закономерно. Так и в спектакле: Случай ли определяет течение жизней трех его героев — или же Рок, Судьба? В I картине — точно найденная немая сцена: Эмма а ресторане, одна, она ждет Джерри. Появляющийся официант подносит к ее лицу большое зеркало. Глядя в него, всматриваясь в собственное отражение, кого она видит — себя сегодняшнюю, с разбитыми мечтами и утраченными иллюзиями, погасшую, сникшую? Или — ту, юную, полную надежд, ощущающую жизнь как нескончаемый праздник, ждущую от нее только счастья, только чуда? С этим зеркалом, и с этим немым, непроизнесенным вслух вопросом, ответ на который мы так и не получим, — входит в спектакль Время; главный герой всех без исключения пьес Пинтера, их подспудный лейтмотив. А одна из первых фраз Эммы, обращенных к Джерри, — «Здесь все как в былые времена» — вносит необходимое уточнение. «Былые времена» — вот истинное время действия пинтеровской драматургии; «Былые времена» — так он назвал одну из своих пьес, написанную за несколько лет до «Измены». «Былые времена» — это не только время, но и место действия, тот невидимый, ускользающий материк, существующий сегодня лишь в воображении, лишь в памяти людей, его некогда заселявших. Затонувшая Атлантида, которую и не сыскать, и не вернуть. Однако именно это будут на протяжении всего спектакля пытаться сделать трое его героев, и назвать эти попытки можно и «в поисках утраченного времени», и погоней за «утраченными иллюзиями». Герои будут пытаться вернуть прошлое, вернуть молодость. Актеры (не знаю, не берусь судить, — осознанно или бессознательно) — тоже. Героям, людям вымышленным — эта попытка отчетливо не удастся. Актерам, людям реальным, вся жизнь которых прошла на наших глазах, удастся много больше. Разумеется, эта «команда» собралась не случайно: Геннадий Сайфулин, Анатолий Грачев, Валентин Смирнитский — «эфросовские мальчики», его Бенволио, Ромео, Меркуцио. У них общее прошлое, и отрешиться от него, забыть о нем они не смогут никогда. И это — прекрасно! Да, не вернешь ни молодости, ни Эфроса, ни того спектакля, в котором были они юны, полны возвышенной романтики — и ощущения беспредельного трагизма Бытия тоже. То был удивительно нежный и до невозможности горький спектакль. И не надо сегодня «ловить» ни актеров, ни режиссера на «цитатах» из Эфроса. Эти «цитаты» принадлежат их памяти, собственному прошлому, они их и не скрывают — в этих бликах былого их манифест, кредо, верность Мастеру. Они слишком хорошо понимают — такого, что было у них с Эфросом, повториться не может. И хорошо, что Судьба (или вновь — Случай?) даровала встречу, что определила навсегда дальнейшую жизнь, как бы по-разному она у них ни складывалась. Героиням Наталии Сайко, ее Офелии, Сони Гурвич из спектакля «А зори здесь тихие», ее потрясающей Юлии Мартыновой из фильма И. Авербаха «Голос», Наташи из «На дне» Эфроса, — тоже присуще это странное сочетание романтических иллюзий, и осознание их несбыточности. Ощущение трагизма жизни и собственной обреченности. Можно было бы высказать множество самых разнообразных, «высокоученых» суждений относительно того, как ведут и как не ведут себя «английские джентльмены», и сделать на сей счет актерам всяческие упреки. Не хочется, хотя бы еще и потому, что; «английские джентльмены» тоже разные и ведут себя по-разному. Когда мы смотрим английских актеров в чеховских, скажем, пьесах, что важнее для нас: сумели ли они воссоздать быт, облик, манеры помещичьей жизни России рубежа веков или другое: удалось ли показать просто людей, страдающих оттого, что «пропала жизнь». То же и с Пинтером — не картинки из английской жизни стремились показать нам создатели спектакля, а совсем-совсем иное: внутреннюю жизнь трех человек, некогда близких, связанных тысячью уз, постепенный распад этих связей, превращение в некую формальность, в некий «музей», где похоронено собственное прошлое. И что есть сегодня их дружба, их любовь? Какой-то идол, божок: помолились, отбили поклоны и забыли, можно жить дальше. До следующей встречи — случайной, необязательной, ненужной. Любовь, что некогда обрушилась на них как лавина, как землетрясение, а теперь превратилась в еле журчащий ручеек, дань привычке, — вот о чем и пьеса, и спектакль. Во всех его эпизодах все трое будут говорить много-много, фальшиво-фальшиво, до невозможности неискренне, ужасно старательно, чтобы вдруг, как бы невзначай, задать собеседнику вопрос, самый главный, вот уже много лет, сводящий с ума: как же случилось то, что случилось? Мне не хочется в данном случае детально разбирать игру актеров, говорить, кому что удалось, а что не удалось, кто хуже, кто лучше, ибо видится в этом некая бестактность и неуместность. Скажу одно: они выглядят абсолютно достойно своего прошлого. И потому — пусть их не покидает надежда на то, что у каждого есть и будущее тоже. Да, время Ромео, Бенволио и Меркуцио, время Офелии — ушло. Но в каждом времени есть свое очарование, а у актеров — свои роли. Я желаю им - Наталии Сайко, Анатолию Грачеву, Валентину Смирнитскому, Геннадию Сайфулину, любимым актерам и моей молодости тоже, — сыграть их. И тогда они увидят и слезы в глазах зрителей, и просветленные лица в зале, услышат гром аплодисментов и звенящую тишину. Пусть Судьба будет к ним благосклонна. Потому что они еще очень многое могут и многого хотят.