Fighting the Flames/В борьбе с пламенем

(перевод см. ниже)A new stage adaptation of Ray Bradbury's classic novel "Fahrenheit 451" stays faithful to the book but conveys echoes of contemporary politics. Ray Bradbury's science fiction novel "Fahrenheit 451" is one of those works that will be here as long as we are. That's been certain for a long time already. Published in 1953, its story has paralleled and foretold events around the world ever since. Bradbury created a world in which propaganda broadcast on television replaces human intelligence and thought, while state authorities neutralize or eliminate people who dare to express their independence. Gee. Where have I heard that before? I'm old enough to remember when Americans went crazy burning Beatles records after John Lennon had the nerve, wit and insight to quip that the Beatles were more popular than Jesus Christ. Some readers may recall a few more recent incidents involving such bold televised slogans as "Shock and Awe" or "Mission Accomplished." But pardon me for digressing. More to the point is that a dramatization of Bradbury's novel in Russia today couldn't help but be perceived as a political statement. Imagine television screens filled with talking heads spewing reassuring nonsense, inventive half-truths and politically expedient lies, and the zealous activity of so-called fire brigades running around ferreting out dissidents -- or, to use a phrase more current these days, "those who do not agree." Add that this show appeared on the boards at the Et Cetera Theater sandwiched in between two important elections -- for the State Duma in early December and the for the presidency in March -- and the picture takes on tantalizingly familiar shades. This is all part of Adolf Shapiro's production of "Fahrenheit 451" at the Et Cetera. The director's concern, I would even say his sense of alarm, is tangible. Shapiro, in tandem with designer Boris Zaborov, brings home the story's connection to the present right from the outset. A text scrolls across a huge scrim rather as a text might scroll down a computer screen. It is an excerpt from Bradbury's novel, a paragraph about a man taking a casual walk who first feels the press of the wind on his back and then the pressure of invisible eyes watching him. As this text is repeated over and over and black human silhouettes appear behind the scrim, an atmosphere of anxiety is established. Shapiro creates many such echoes of modern-day Russia on stage. For the most part these images are based firmly on Bradbury's own, although Shapiro invariably gives them a tight, directorial twist that makes them emerge as something new in the context of the performance. Huge television screens embracing an empty platform show loud, garish scenes of pop stars working overtime to appear glamorous. On occasion they suddenly show Discovery Channel-like footage of animals in the wild -- here is television pretending to be a friend and educator even as it reminds everyone that the laws of the jungle are cruel indeed. Mildred (Marina Churakova), the wife of Guy Montag (Elmo Nuganen), a fireman who is beginning to doubt he is living an honest life, admits she cannot live without television soap operas. Meanwhile she prepares to appear as a guest on a television program where she will, in line with the script given her in advance, declare that life is simply grand. These are moments that hit with fullfrontal force, when Bradbury's story strikes us not as something coming from a distant time and space, but as something we ourselves participate in every day. What Shapiro didn't entirely achieve was the transformation of a piece of literature into a theatrical performance. This "Fahrenheit 451" is exceedingly talky. The actors take up positions on the empty platform beneath the towering screens and deliver monologues and dialogues. When necessary, the so-called fire brigade headed by Captain Beatty (Viktor Verzhbitsky) scurries around as it races off on another mission to burn books discovered in someone's possession. However, such illustrative, superficial action does little to impart a sense of dynamic movement to the show itself. After a bit of dashing around, everyone stops again and begins to talk. One of the most effective conversations is the first. In it Montag makes the acquaintance of Clarisse (Maria Skosyreva), a teenage girl who knows more than most twice her age and has the inclination to learn more. This amazing quality draws Montag into her orbit. He is astonished when she informs him that there once was a time when firemen didn't set fire to people's libraries and possessions, but actually put fires out. He also is intrigued to learn that there once was a time when houses had porches and cities had parks. They, however, have all been destroyed in order to keep people from congregating and talking. Skosyreva fills Clarisse with an attractive, convincing mix of innocence and wisdom. Her lightly conspiratorial air leaves no doubt about the danger she and Montag face by engaging in such talk. However, her confidence and sincerity indicate she is not the kind of person who will easily be broken. It is entirely natural that Montag's encounters with Clarisse change his life by encouraging him to ask questions he never has asked before. As it turns out, many ask questions in this society -- it's just that the answers tend to be formulated in advance by the authorities. If any individuals push their inquisitiveness too far, the fire brigade will be sent out to burn down their houses. Two of the most knowledgeable people crossing Montag's path are Captain Beatty and the old Professor Faber (Sergei Dreiden). The former clearly has read and thought about all the books he has burned in his long career. However, he ultimately concluded that society is too complex to allow "disturbances" to rock it. Better to wipe out all signs of individuality and initiative. Faber, on the other hand, has learned to live within the rules of this repressive society, although he is ready to try to overturn it. Montag joins him in a daring and ill-fated conspiracy to blunt the impact of the marauding fire brigade. Bradbury wrote a tale about the perpetual necessity for rebellion against the repressive nature of governments and the eternal impossibility of anything ever coming of that. There is an out for a limited few -- who escape, literally, into the woods -- but the status quo does not change. Shapiro went beyond the standing company at the Et Cetera in order to bring this topic to life in Moscow, inviting Nuganen from Tallinn, Estonia, and Dreiden from St. Petersburg. Nuganen embodies the notion of the "other," a man who resembles others but who is different in some fundamental way. Dreiden's innate intellectual and cultured mannerisms starkly set him apart. His Faber -- as well as his Granger, the leader of the rebels in the woods to whom Montag eventually finds his way -- is a universe unto himself. Nevertheless, Shapiro's production of "Fahrenheit 451" is more successful as an idea or an argument than as a dramatic performance. Literature here never quite becomes theater.  ПЕРЕВОД Новая сценическая версия классической повести Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту» со всей строгостью следует за литературной основой, но при этом в ней эхом отдается современная политика. Научно-фантастическая повесть Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту» – одна из тех книг, которые будут актуальны, что называется, «здесь и сейчас» ровно столько, сколько есть мы сами. Конечно, будет это еще довольно долго. Опубликованная в 1953, повесть угадала параллели и предсказала события, произошедшие в мире много времени спустя. Брэдбери создал мир, в котором пропаганда радио и телевидения заменяет человеческий интеллект и мысль, в то время как государственные власти убирают людей, осмеливающихся выражать свою независимость. Ничего себе! Где я это слышал раньше?Я достаточно взрослый – и хорошо помню то время, когда американцы с неистовством сжигали записи «Битлз», после того, как Джону Леннону хватило смелости, остроумия и интуиции сделать саркастическое замечание, что «Битлз» были популярнее самого Иисуса Христа. Некоторые читатели могут припомнить еще несколько недавних примеров, таких как телевизионные призывы «Шок и трепет» или «Миссия выполнена». Простите за это отступление.К тому же, инсценировка повести Брэдбери в России сегодня – в действительности им не являясь – тем не менее воспринимается как политическое заявление. Представьте телевизионные экраны, на которых – говорящие головы, извергающие бессмысленные заверения, изобретательные полуправды и политически целесообразную ложь, и рьяная деятельность так называемых пожарных бригад, снующих и разыскивающих диссидентов, или, говоря более употребляемой сегодня фразой, – «тех, кто не согласен». Добавлю также, что этот спектакль появился на подмостках театра « Et Cetera» прямо между двумя важными датами выборов – прошедшими в начале декабря выборами в Государственную Думу и предстоящими в начале марта президентскими – и картина приобретает провокационные очертания.Все это – часть постановки Адольфа Шапиро «451 по Фаренгейту» в театре « Et Cetera». Волнения режиссера, я бы даже сказал, его тревога и страх, вполне реальны и ощутимы. Шапиро, в тандеме с художником Борисом Заборовым, с первых же сцен убеждает в том, что эта история напрямую связана с настоящим моментом. Текст «развивается» между огромными ширмами, и это гораздо лучше, чем если бы текст «развивался» между компьютерных экранов. Речь идет об отрывке из повести Бредбери, том ее «абзаце», где говорится о человеке, на случайной прогулке впервые почувствовавшем давление ветра в спину и затем – гнет невидимых глаз, за ним наблюдающих. Текст этот повторяется снова и снова, а черный мужской силуэт возникает за ширмой – и атмосфера тревоги устанавливается.Шапиро создает на сцене множество подобных созвучий с сегодняшней новой Россией. В основном эти образы последовательно воплощают то, что написал Брэдбери, но Шапиро при этом, режиссер тонкий, всякий раз умеет найти такой неожиданный поворот, что в контексте всего спектакля начинаешь воспринимать эти образы абсолютно по-новому. На сцене – огромные телевизионные экраны, а между ними – пустые платформы. Экраны показывают громкие, кричаще яркие сцены, в которых поп-звезды стараются обаять зрителя блеском и чарами гламура. По чистой случайности внезапно начинают транслировать канал Discovery – нечто вроде из жизни животных в дикой природе – здесь телевидение представляется другом и воспитателем, даже несмотря на то, что напоминает каждому: законы джунглей на самом деле – жестокие. Милдред (Марина Чуракова), жена Гая Монтэга (Эльмо Нюганен), начинающего сомневаться в том, что живет подлинной жизнью, признает: она не может жить без телевизионных мыльных опер. Вот она и готовится появиться в качестве гостя в телевизионной программе, где она будет, согласно тексту сценария, данному ей заранее, декларировать, что жизнь по-настоящему грандиозна.Эти моменты поражают со всей силой лобового столкновения: становится понятно, что повесть Брэдбери рассказывает нам не о том, что ждет нас в отдаленной перспективе, временной и географической, а о том, что происходит с нами каждый день, здесь и сейчас.Чего Шапиро достичь в полной мере не удалось, так это переделать литературный материал в театральный спектакль. Этот «451 по Фаренгейту» – спектакль чрезвычайно многословный. Актеры в статичных позах на пустой сцене под возвышающимися над ними экранами ведут монологи и диалоги. Когда возникает необходимость, так называемая бригада пожарных, возглавляемая брандмейстером Битти (Виктор Вержбицкий) несется стремглав на очередной сигнал тревоги, – чтобы сжечь обнаруженные у кого-то еще запрещенные книги. Однако, такое иллюстративное, поверхностное действие добавляет немного динамизма представлению в целом. После стремительного движения по сцене, все останавливаются и снова начинают говорить.Один из наиболее эффектных диалогов – первый в спектакле. В этой сцене Монтэг знакомится с Клариссой (Мария Скосырева), девушкой-подростком, знающей намного больше тех, которые ее вдвое старше, и она хочет узнать еще больше. Это удивительное качество вовлекает Монтэга в ее орбиту. Он потрясен, рассказом девушки о том, что раньше было время, когда пожарные не сжигали библиотеки и имущество людей, но тушили огонь. Он также поражен, узнав, что раньше были дома и сады, города и парки. Их уничтожили, чтобы люди не могли больше собираться вместе и разговаривать.Мария Скосырева делает свою героиню привлекательной, убедительно соединяя в ней невинность и мудрость. Юная заговорщица даже не подозревает о том, с какой опасностью она и Монтэг столкнулись лицом к лицу, начав подобные разговоры. Вместе с тем, ее убежденность и искренность говорят о том, что она не из тех людей, которых легко сломить. Вполне естественно, что случайная встреча Монтэга с Клариссой меняет его жизнь, подталкивая задавать вопросы, которые раньше он никогда не задавал.Как выясняется, многие задают вопросы в этом обществе – только ответы на них уже заблаговременно приготовлены сильными мира сего. И если отдельный человек заходит слишком далеко в своей любознательности, пожарная бригада тут же отправляется по сигналу тревоги, чтобы сжечь его дом.Два наиболее хорошо осведомленных и умных человека, встречающихся на пути Монтэга – брандмейстер Битти и старый профессор Фабер (Сергей Дрейден). Первый внимательно прочел и обдумал все те книги, которые он сжег за свою достаточно долгую карьеру. Однако в конце концов он пришел к выводу, что общество – слишком хорошая система, чтобы позволить беспорядкам разрушить его. Гораздо лучше просто ликвидировать малейшие проявления индивидуальности и инициативы. С другой стороны, Фабер научился жить вне правил этого репрессирующего личность общества – и вместе с тем он готов попытаться его ниспровергнуть. Монтэг присоединяется к нему в отважном и трудном заговоре, который поможет смягчить удары мародерских пожарных бригад.Брэдбери написал книгу о вечной необходимости сопротивляться репрессивной по сути природе правительства и вечной тщетности этого сопротивления. Выход есть лишь для единиц – для тех, кто в буквальном смысле уходит в леса – но статус-кво при этом не меняется.В свою постановочную команду в театре « Et Cetera», стремясь раскрыть актуальность этой темы для сегодняшней московской жизни, Шапиро приглашает Нюганена из Таллинна (Эстония), Дрейдена из Санкт-Петербурга. Нюганен воплощает идею «другого» – человека, похожего на остальных, но при этом отличающегося от большинства в неких сущностных основах. Дрейден, с присущей ему интеллектуальной и культурной изысканностью, тоже с первых же сцен кажется «обособленным». Его Фабер – точно также как и его Грэнджер, глава повстанцев, которые прячутся леса и к которым Монтэг в конце концов и приходит – сам по себе целая вселенная.И, тем не менее, постановка Шапиро «451 по Фаренгейту» более успешна как идея или дискуссия, нежели драматический спектакль. Литература здесь никогда не сможет в полной мере стать театром.