Если стрелять — то сразу!

Болгарский режиссер Александр Морфов в третий раз (после «Дон Кихота» и «Короля Убю») сотрудничает с театром Александра Калягина. «Люсьет Готье» — первый спектакль, в котором Калягин не играет. Зато играют Владимир Скворцов и Наталья Благих — молодые артисты, завоевывающие заслуженную популярность в московском театральном пространстве. “Et Cetera” последовательно «рисует» свой репертуарный профиль, где отчетливо видны черты театрального преувеличения и дерзкой комической игры. Морфов в этом смысле — находка. Его постановочная манера не тяжела, он любит играть, иронизировать и даже «капустничать». Зачем на этот раз театру понадобилась пьеса Жоржа Фейдо, догадаться можно. Этот господин жил и творил примерно в одно время с «хулиганом» Альфредом Жарри, автором «Короля Убю», и даже был с ним в одной театральной «тусовке». Правда, в его бульварных сюжетах (пьесы Фейдо очень похожи друг на друга и крутятся вокруг кафешантов, лживых любовников, актрисулек, графьев и прочих завсегдатаев французских комедий) гораздо сложнее уловить дух реформаторства, чем в сочинениях Жарри. Но все же что-то есть. Пьеса «Люсьет Готье» входит в учебную программу французских школьников. Вероятно, на ее примере изучают то, как классический жанр комедии-фарса кренился на рубеже XIX — XX веков в сторону будущего абсурда, как наив, сантимент и буржуазная мораль окрашивались в тона циничного неверия. Перед нами пародия на «Даму с камелиями» и, если хотите, на «Травиату». Она (Н. Благих) носит фамилию Готье, он (В. Скворцов) именуется Фернан (у Дюма был Арман, а у Верди — Альфред, тоже красиво). Люсьет — певичка кабаре, Фернан — ее любовник. Действие происходит в непрекращающемся кабаретном бедламе, среди актеров-режиссеров-авторов-критиков. Все друг с другом были или есть в неформальных отношениях. Наличествует и высокопоставленный воздыхатель героини, генерал Ирригуа (П. Смидович). Персонаж совершенно водевильный — с усищами, с голосом «громким, но противным» (выражение А. П. Чехова) и к тому же с экзотическим латиноамериканским происхождением. Парафраз душещипательной трагедии А. Дюма-сына абсолютно циничен. Любовник Люсьет безо всякого отцовского запрета не собирается женится на своей певичке, напротив, дурит ей голову, так как имеет виды на богатую невесту. Она же свою невозможную любовь разыгрывает по всем правилам кабаретного ревю, и не поймешь, где дуракаваляние, а где истина. В самые драматические моменты героиня «туберкулезно» кашляет, оставляя на платочке капли клюквенного сока. Никто, конечно, в этой истории не умирает.Напротив, есть даже оживший покойник, персонаж второстепенный, который, вылезши из домовины, поет песенку про то, какое счастье — просто жить на свете. К чему все это? К тому, чтобы вывести фигуру современного драматургу Фейдо мужчины, не способного ни на страсти, ни на поступки, а годного только лишь на смехотворную рефлексию. Эту рефлексию В. Скворцов, славный исполнитель роли Ильи Ильича Обломова в культовом спектакле «Облом off», играет отменно. Но до нее (рефлексии то есть) еще надо дожить, ибо она — в конце пьесы. Предварительно же надо долго играть фарсовую дурь, все эти двусмысленные положения, прятания под столы и за портьеры, появления невпопад и прочее. Морфов разворачивает на сцене пародию в пародии, то есть умножает сочинение Ж. Фейдо на два. Артисты кабаре играют в клоунов, падают, спотыкаются, кувыркаются, корчат рожи. Замечательный экземпляр — брат героини Шарль, пациент психиатрической клиники. В. Панков воплощает не столько психа, сколько обалдуя, играющего в умалишенного. Занятие это почти опасно своим куражом и очень современно, парень «стебается» на полную катушку. Примерно то же самое делает и Н. Благих — Люсьет. Особенно впечатляет пластическая партитура роли: и кафешантанная дива, и лирическая голубая героиня, и девчонка с улицы. Н. Благих играет невообразимую смесь представления с переживанием, водевиля с мелодрамой.Все это было бы совсем смешно и совсем удачно, если бы не так длинно. Найден ключ, в котором можно совместить пародию на дешевые театральные эффекты с пародией на сильные чувства. В этом ключе практически все артисты существуют легко и верно. Но когда надо в десятый раз растянуться на ровном месте, запалить из пистолета или пустить фальшивую слезу, прием оборачивается своей противоположностью.Хотели поиграть в суету и бутафорию, но слишком заигрались и с лету промахнули границу, за которой на сцене воцарилось то самое, над чем только что сами и смеялись.Самое никудышное дело — ставить собственную персону на место режиссера. Но что поделать, если светлый образ редакторских ножниц затмевает в воображении все остальные, даже столь недурно воплощенные на сцене? Есть весьма достойный литературный перевод молодой Ирины Зверевой, есть хорошая актерская команда, есть изначально верная режиссерская интонация. Не хватает лишь одного — чувства меры.Между тем второе название пьесы Ж. Фейдо — «Стреляй сразу». Не надо понимать это предложение буквально, но прислушаться к нему стоит.