Подписка на новости

Подписаться на новости театра

Поиск по сайту
Версия для слабовидящих
Заказ билетов:
+7 (495) 781 781 1
Пушкинская карта

МОСКОВСКИЙ ТЕАТР «Et Cetera»

Et Cetera

художественный руководитель александр калягин

главный режиссер Роберт Стуруа

Пресса

Германский принц стал томным самураем

Александр Соколянский
"Неделя" , 25.05.1998
В театре “Et Сetera” (что по-русски означает «И т. д.») состоялась чрезвычайно любопытная и красивая премьера: Михаил Мокеев со своими друзьями, художником Юрием Хариковы и хореографом Андреем Кузнецовым, выпустил «Принца Гомбургского» — пьесу, которую Генрих Клейст написал зимой 1809/10 года, меньше чем за год до своего самоубийства на Ваннском озере. Если есть спектакли, от которых драматурги переворачиваются в гробу, новый «Принц Гомбургский» именно из их числа. Это прельстительное зрелище, но, помимо того, утонченное и талантливое издевательство над святынями прусского романтизма. Пьеса «Принц Гомбургский» — ода армейскому братству, чувству долга, пафосу самопожертвования: предельно страстная и искренняя, как все, что делают неврастеники. Сюжет ее анекдотичен: молодой полководец, плохо понявший приказ, побеждает в битве при Фербеллине (1675) вопреки утвержденному плану боевых действий. За это его приговаривают к смерти. Жить хочется. Курфюрст Бранденбургский отдает судьбу принца в его собственные руки: раз так — сам признай себя невиновным. После подобного предложения, разумеется, остается только умереть с честью. Принц утверждает приговор, и его тут же прощают: плюс — лавровый венок, плюс — счастливая любовь и т. п. Самое интересное, что фабулу Клейст списал с натуры — с той оговоркой, что принцу Фридриху в год битвы при Фербеллине было на десять лет больше, чем автору пьесы, что он был женат вторым браком и жену в письмах называл «милой толстухой». Мы ведь на то и романтики, чтоб исправлять ошибки природы. Клейст совершил некое художественное чудо, впервые сумев соединить в одном сценическом характере немецкую идею порядка с немецкой же мечтательной сентиментальностью. Его Гомбург — герой-завоеватель, но в то же время — очарованный принц и восторженный лунатик. Мокеев и Хариков вспомнили, что время действия — последняя четверть XVII века — это заря эпохи рококо. Европейской изнеженности, однако, им показалось мало: они перемножили ее с японской витиеватостью. Эффект получился сногсшибательный. Ни искренность чувств героя, ни его верность долгу, ни готовность к жертве не оспариваются, но преувеличенная, экзальтированная витиеватость форм заставляет усомниться в том, что все это — чувства, долг, жертва — настоящее, а не марципановое. Юрий Хариков — самый знаменитый и, может быть, самый нужный из современных сценографов. В его декорациях каким-то озадачивающим образом стирается граница между настоящим и мнимым, естественным и бутафорским. Здесь всё предлагает собою полюбоваться и ничто не позволяет себя полюбить. Актеры, включая исполнителя заглавной роли Алексея Осипова, играют ровно и, по существу, бесстрастно. К переживаниям персонажей они относятся словно бы со снисходительной заинтересованностью: ну-ка, на что еще способны наши причудники? Страсти гордых воинов бушуют очень забавно. Слишком уж изукрашены финтифлюшками боевые доспехи в этом декоративном мире, слишком много позерства в этом пламенном героизме. Клейст сочинил себе принца Гомбургского, полагая, что жить с таким идеалом правильно и хорошо. Учитывая историю Германии в XX веке, я, задним числом, предложил бы посвятить спектакль театра “Et Сetera” Дню Победы.