Подписка на новости

Подписаться на новости театра

Поиск по сайту
Версия для слабовидящих
Заказ билетов:
+7 (495) 781 781 1
Пушкинская карта

МОСКОВСКИЙ ТЕАТР «Et Cetera»

Et Cetera

художественный руководитель александр калягин

главный режиссер Роберт Стуруа

Пресса

Меланхоличная «Буря»

Ольга Фукс
«Вечерняя Москва» , 02.10.2010
Усталый пожилой человек безжизненно замер в углу. Его пустая белая комната (бруковское пустое пространство – идеальное место для рождения нового мира, для рождения театра) похожа одновременно на лабораторию ученого и мастерскую художника. На переднем плане – батарея причудливых сосудов с эликсирами молодости и волшебства: умельцы вроде духа Ариэля (Наталья Благих) могут извлекать из таких «музыку сфер». Но человек, сидящий перед нами, так опустошен внутренне, что никакого эликсира не хватит, чтобы восполнить его пустоту. Впереди самый последний и главный акт его жизни, которого он ждал столько лет. И он не может не начаться. Шекспировскую «Бурю» Роберт Стуруа сократил почти до состояния комикса. Мудрец и книжник Просперо (Александр Калягин), изгнанный коварным братом вместе с маленькой дочкой Мирандой (Ольга Котельникова) и магическими книгами и обреченный на погибель, оказался на острове, которым владеет дикарь Калибан (Владимир Скворцов). И которого Просперо «принудил к культуре и цивилизации», поселив в дремучей и девственной душе дикаря комплексы и рефлексии человека второго сорта, гордыню и рабство. Теперь корабль с врагами Просперо плывет прямо к острову. На корабле – юный принц Фердинанд (Сергей Давыдов), сын врага и единственный достойный жених для Миранды. Просперо применяет свою магическую силу и устраивает бурю, а Роберт Стуруа сочиняет одну из красивейших театральных сцен, в очередной раз доказывая, что по части театральной магии он самому Просперо не уступит (тем более когда в его «свите» художник Георгий Алекси-Месхишвили и композитор Гия Канчели, в арсенале которого все музыкальные чудеса, от джаза до хорала). В руках Просперо – маленький парусник на веревочке, который так легко раскачать. Стены окрасились в цвета бушующего моря, а Миранда с криком бросается ко всемогущему отцу с просьбой прекратить бурю и страдания людей. И замирает в изумлении – первая девичья кровь бежит по ее ногам, а Просперо понимает – пора! Пора ей узнать о своей судьбе, забросившей их на этот остров, пора ей влюбиться, а ему пора отпустить дочь от себя.«И здесь кончается искусство» – в сумрачном карнавале грузинского режиссера блестят крупицы судьбы: когда-то овдовевший актер в одиночку растил дочь... Впрочем, Просперо не пришлось применять свои чары. Миранде и Фердинанду достаточно было взглянуть друг на друга, чтобы состоялся природный разряд любовной энергии, всегда одинаковый (полет во сне и наяву двух юных тел на цирковых лонжах) и всегда ошеломительный. «Это притча о человеке, который владеет силами природы, – говорит Роберт Стуруа. – Он хотел навести порядок в мире, и ничего не получилось. Получилась только любовь». Калягин играет своего Просперо мизантропом, познавшим цену и человеческой природе, и своему изощренному мастерству. Бурю он еще может вызвать (словно Шекспир предугадал техногенный характер сегодняшних природных катаклизмов), но человеческую природу изменить не в силах. Ни образованием (печальный пример несчастного Калибана), ни колдовством. Разве что еще раз убедится в своих мизантропических выводах. Едва спасшись после бури и не замечая новой нависшей опасности, все эти короли миланские и герцоги неаполитанские, похожие в спектакле Стуруа на опереточных злодеев, продолжают кровавую борьбу за власть даже на заброшенном острове. Отказываясь от мести этим людям, а затем и от собственного магического дара, Просперо не просветление испытывает, а понимает всю тщету своих усилий. И лишь не желает приумножать зло своим личным вкладом. Отпущен на свободу Калибан, который злорадно восклицает: «А остров снова мой!» – еще не понимая, что в рай незнания и простоты ему уже не вернуться. Отпущен и Ариэль, который взовьется внезапно от радости, а после всхлипнет и подарит своему бывшему хозяину маленькую коробочку с пудрой – от лицедея лицедею на память о славном прошлом. И медленно, тихо, как глаза в последний раз, закроется занавес.