Подписка на новости

Подписаться на новости театра

Поиск по сайту
Версия для слабовидящих
Заказ билетов:
+7 (495) 781 781 1
Пушкинская карта

МОСКОВСКИЙ ТЕАТР «Et Cetera»

Et Cetera

художественный руководитель александр калягин

главный режиссер Роберт Стуруа

Пресса

Люди в лапше не тонут

Слава Шадронов
livejournal /arlekin-/ , 04.02.2023
"Мандат", 1925, в еще большей степени, чем "Самоубийца", 1928, привязан к уникальным, не имеющим в мировой истории анаголов реалиям советских послереволюционных 1920-х - для меня лично именно они, допустим, "родные" в силу моей прошлой филологической специализации, но положа руку на сердце, даже общественно-политический "субстрат" комедий Островского или водевилей Чехова сегодня гораздо понятнее, чем условия, в которых существуют персонажи Николая Эрдмана... и уже в 1930-40-е, и в 1980-90-е были понятнее (слишком резко изменилась обстановка на рубеже 20-х-30-х, буквально за один "год великого перелома" многое стало другим, противоположным тому, что было заложено в 1017-м, при номинально сохранении и риторики, и институций...), а сейчас-то подавно... При том что проблематика и "Самоубийцы", и даже "Мандата", если ее обобщать до каких-то очень универсальных вопросов - положим, вечная... но все равно, чересчур глубоко типажи и ситуации укоренены в условиях, которые сложились неожиданно и продержались недолго, сменив более страшные и более страшным уступив; время, когда происходит действие "Мандата" и "Самоубийцы" - период относительности категорий свободы и несвободы, благополучия и убожества; вроде бы и "недосыта", но все едят, пьют, и порой в три горла; "диктатура" на дворе, но ее враги отчего-то лишь сатирически высмеиваются театром, а не подлежат аресту, ссылке, заключению, расстрелу (хотя вскоре дела пойдут иначе, русские в том числе и самого Николая Эрдмана вышлют куда подальше... впрочем, сравнительно с другими ему повезет). Однако между двумя пьесами Эрдмана есть важная разница - несмотря на специфику обстоятельств, характеры Подсекальникова, Егорушки, Аристарха Доминиковича, отца Елпидия и других колоритных фигур "Самоубийцы" могут быть опознаны и осознаны как сегодняшние, пусть среда их обитания, и, соответственно, их статус в ней, принципиально изменились; куда сложнее нащупать универсальность, "фундаментальность" характеров Гулячкина, Автонома Сигизмундовича, Тамары Леопольдовны, Агафангела и других персонажей "Мандата" - "при всяком режиме бессмертный человек", можно сказать о большинстве из них, да, но все-таки... - необходимо в них закопаться настолько, что уже позабудется водевильный сюжет с подменами и неузнаваниями, то есть рассыплется собственно пьеса... И адаптировать этот текст по методу условного Саймона Стоуна тоже невозможно, по крайней мере настолько трудно, что легче сразу новую вещь такого же уровня написать (тока чета никто не пишет...). Неудивительно, что в отличие от вполне репертуарного "Самоубийцы" лишь немногим более ранний "Мандат" последние десятилетия ставился редко... - зато теперь, кажется, приспело время, на Москве вообще если кто берет пьесу, хоть бы ее до того сто лет не помнили, сразу же за нее хватается и еще кто-нибудь.... - вот Сергей Женовач обещает свой "Мандат" выпустить, ну да у Женовача обещанного три года ждут (и не факт, что дождутся), а Владимир Панков свой "Мандат" предъявил. В привычном ему - и "Et cetera", где идут его отличный "Морфий" и интереснейшая "Утиная охота" - формате "саундрамы", где фабула из середины 1920-х прорастает мелодиями не только рубежа 1930-40-х (абсолютно иного социо-культутрно-исторического контекста!), но и совсем недавними эстрадными мотивчиками вплоть до "Не стоит прогибаться под изменчивый мир" и "Опять метель" ныне, кстати, запрещенных авторов (забавно, что у Константина Богомолова в "Борисе Годунове" той же песенкой Андрея Макаревича развлекал себя политический истеблишмент - у Владимира Панкова она в пародийном варианте служит как бы "гимном" теперешних "несогласных"...!), в живом, разумеется, исполнении, оригинальной аранжировке, актуализованных ритмах и с вовлечением музыкантов-инструменталистов напрямую в действие. Однако едва ли цитирование относительно современных мелодий или осторожные, какие-то необязательные приметы чуть более поздней, чем предполагает сюжет комедии, эпохи, вроде черно-белого телеприемника с изображением недавно ушедшего из жизни политобозревателя (однофамильца руководителя и основателя театра "Et cetera"), приближают события пьесы к "нашему времени" и делают их в прямом смысле "злободневнее".

Зато по обыкновению и чуть ли не сверх того на сцене шумно, суетно, ездят туда-сюда гигантские, возвышающиеся почти до колосников, лестницы в духе театра как раз 1920-х, ходят из кулисы в кулису дополнительные занавесы (художник Максим Обрезков), артисты в густом гриме, неузнаваемые под белилами и с подведенными глазами, утрируют мимику, пластику и интонации, доводя рисунок ролей до фарса и клоунады... Все это как раз от Панкова ждешь и не удивляешься, хотя отдельные частные "находки" ставят в тупик - к примеру, тайный монархист и белогвардеец Автоном Сигизмундович вдруг оказывается... двойником Сталина... рациональному объяснению такой ход едва ли поддается. Еще одна пародийная монархистка, трясущаяся над платьем мертвой императрице как над фетишем Тамара Леопольдовна, заговорила и заманерничала а ля Рената Литвинова (и ведь не спишешь на общие для них прообразы из старого кино - в 1920-е то еще оставалось немым...), ну по всем видать, что пущего смеху ради и только, иных причин к тому не найти. Отдаленные подобия Чарли Чаплина и Анны Павловой тоже идут в комплекте... - исключительно "для наслаждения органов зрения", - как выразились бы сами эрдмановские персонажи. С одной стороны, за сугубо водевильными попытками героя выдать замуж перезрелую сестру-девицу или ошибочным "опознанием" в горничной уцелевшей от расстрела великой княжны Анастасии Романовой не слыхать больше отголосков разгрома троцкистской "внутрипартийной оппозиции" и перипетий, отсылающих к чекистской "Операции "Трест", но с другой, при желании все-таки ловишь в спектакле то, чем Эрдман по-настоящему теперь актуален - а именно ложное самоощущение трусливых интеллигентствующих ничтожеств, которые, худо-бедно приспособившись к "враждебной" среде и себя полагая этой среде "враждебными", ненавидят тихо, не высовываются, либо даже наоборот, стараются демонстрировать публично максимальную лояльность, но втайне "ждут перемен"... (и не столько уже к "прекрасному будущему", сколько к терпимому прошлому хотя бы...) - однако в то время как у Эрдмана подобные типажи отличаются мелочностью, нынешние "глубокопорядочные" свое "тайное несогласие" несут - благо "запрещенные" соцсети дают им не только желанное горе-"самоубийце" Подсекальникову "право на шепот", но и техническую возможность "шептать" во всю ивановскую! - гордо, самодовольно, с чувством абсолютного морального (они предпочитают категорию "этического") превосходства не только над всеми окружающими, но и друг над дружкой... и рядом с теперешними последышами тогдашние, из 1920-х, гулячкины выглядят безобидными фриками всего-то навсего, какими их, собственно, артисты у Панкова и воплощают (но ради такого незачем брать Эрдмана, есть и в наследии 1920-х годов водевили попроще, кстати, пьесы Катаева и Шкваркина последние годы заметно востребованы опять!). "Как же честному человеку жить? - Лавировать, лавировать, лавировать!" - рассуждают жалкие эрдмановские типчики; сегодняшние их клоны "лавировать" привыкли с рождения, многие застали еще рудименты "пролетарской диктатуры", затем полавировали между бандитами и демократами, вылавировали себе и потомкам все, что нужно для бытового комфорта, и, не жертвуя комфортом, заявляют о своей "глубокопорядочности", оспаривая первенство "глубокопорядочности" промеж собой, никому даже особо не мешая, реальной угрозы положению вещей не создавая... благо их оно, кроме пресловутого "морального беспокойства", тоже вполне устраивает. К таким с эрдмановской сатирой не подойдешь, для них она в своей прямолинейности мелковата и наивно-старомодна - потому смех над старорежимными обывателями, ради сбережения имущества спешащими записаться в "коммунисты", и хранителями памяти Александры Федоровны с Анастасией Николаевной нынче в лучшем случае пропадает впустую, и хорошо еще не "оскорбляет" до поры "чувства" каких-нибудь очередных "царебожников". А тем временем "караул!" сливается с "ура!"... и "последние штаны доедаем".


Источник: https://users.livejournal.com/-arlekin-/4613465.html