Буря - месть и прощение

Надежда на новый мир Это уже не первый случай, когда пьеса Уильяма Шекспира зависит от произвола режиссера, который ее ставит. В прошлом году на израильском фестивале имела успех немецкая версия "Гамлета" режиссера Остермайера. В далеком прошлом, а именно - 60 лет назад, Питер Брук сделал то же самое с "Бурей", когда отказался от поэтического текста, заменив его пантомимой. И вероятно, неудивительно, что из всей совокупности насыщенного текста пьесы в универсальной памяти осталось две цитаты, "о, дивный новый мир" (давшая название известному роману Олдоса Хаксли) и "мы созданы из вещества того же, что наши сны". Обе эти фразы сохранились также и в спектакле, привезенном из Москвы в театр Гешер в Яффо, в котором соединились незаурядный состав труппы, феерическая постановка и режиссер Роберт Стуруа. Однако Стуруа - это такой режиссер, который окрашивает произведения своей личностью и ставит их в своем духе. Мы уже видели это. едва познакомившись с ним. когда он привозил на израильский фестиваль из Тбилиси спектакли "Ричард Третий" и "Кавказский меловой круг". И за это мы полюбили его (а кто и разочаровался в нем), когда он ставил в Габиме "Тартюфа" Мольера, "Разинув рот" Ханоха Левина в Камерном театре, а пять лет назад - "Короля Лира". На этот раз он взял "Бурю", оставив там едва лишь четверть шекспировского текста - что по всем законам жанра должно было бы возмутить меня как критика, но к немалому моему удивлению, мне в самом деле понравилось, в отличие от его же "Короля Лира". Возможно благодаря всему этому звону и шуму, громам и молниям художников по свету и спецэффектам, впечатляющим видеопроекциям на белых стенах колдовской пещеры, созданной его давним партнером, Георгием Алекси-Месхишвили, изумительная труппа театра "Et Cetera" сумела передать идею прощения и милости и, конечно, надежду на дивный новый мир. Спектакль магов и людей "Буря" считается последней написанной Шекспиром пьесой перед его отъездом из Лондона в Стратфорд в 1611 году. Действительно, на первый взгляд это прощальная пьеса, и в ней даже есть тонкий намек на "лондонский дом" драматурга - театр "Глобус" (намек, который совершенно исчезает в субтитрах, специально переведенных Дори Парнесом и сопровождающих спектакль, поставленный, разумеется, на русском языке). Но Стуруа, который имел опыт вынужденного расставания с созданным им в Тбилиси театром, из-за критических замечаний в адрес президента Грузии, и нашел прибежище в Москве, не собирается в отставку. Вместо этого он поставил спектакль, затрагивающий два аспекта человеческой драмы - месть и прощение. Просперо, главный герой спектакля, бывший герцогом Милана, был свергнут своим братом с помощью короля Неаполя посредством дворцового переворота. Вместе с маленькой дочерью Мирандой и стопкой книг он был изгнан на ветхом суденышке в открытое море, их трепала буря, но они чудесным образом спаслись - их выбросило на берег острова, где властвовала ведьма Сикоракса. Просперо завладел островом, захватил в плен Калибана, сына ведьмы, и сделал его своим слугой, а также освободил из древесного заточения необыкновенное существо. Ариэля (имя которого Дори Парнес блестяще переводит как "Авирэль"), и тот становится его невидимым посланником во всем что связано с колдовством и магией, необходимой для того чтобы уцелеть. По прошествии тринадцати лет - с этого момента начинается пьеса - Просперо выпадает возможность взять реванш. На паруснике плывут те же заговорщики и их приспешники, а также двое невиновных - верный друг, который позаботился об изгнаннике Просперо и о его дочери, и Фердинанд, сын короля Неаполя. А где есть два праведника, там сильное желание отомстить начинает ослабевать. Но не без сопротивления. Феерическая буря на сцене Таким образом, буря в этом спектакле более всего олицетворяет бурю, разыгравшуюся в душе Просперо, сотрясающую его до основания и почти парализующую его, через страстную игру восхитительного Александра Калягина, выглядящего двойником Стуруа. Что частично оправдывает значительный отказ от текстов, которые были будто бы написаны в свое время для актера типа Джона Гилгуда и для его оперного голоса. Вместе с тем, оставшийся текст несомненно эффектен, и не зря в нем имеются реминисценции на "Гамлета", "Лира", "Макбет" и "Сон в летнюю ночь". И из бури вырастает прощение, несущее в себе надежду на дивный новый мир. выраженную в образе непорочного второго поколения - Миранды (в блестящем исполнении Ольги Котельниковой) и Фердинанда. - и любви, которая их объединяет. Эта надежда меняет все планы и, в последний момент, перед тем как повесить троих заговорщиков, Просперо стряхивает с себя гнев, обиду и жажду мести. Веревки, приготовленные для повешения, падают вниз. В спектакле Стуруа есть звуковые эффекты - в том числе чудесная музыка Гии Канчели - и много визуальных эффектов, появляющихся с неутомимым изобилием. Вспыхивают молнии - одна из них поражает корабль заговорщиков. Возникают захватывающе красивые образы бури. Но главное - это актеры, которые двигаясь и застывая, своей молниеносно-блестящей игрой создают феерическую бурю на сцене. Наряду с Просперо в исполнении Калягина в спектакле блестяще играют: трагикомичный Владимир Скворцов в роли Калибана, и Наталья Благих, порхающая как Ариэль и похожая на духа всем своим телом, голосом и изысканно-нежной игрой. Отдельного внимания заслуживает шутовской дуэт Андрея Кондакова - в роли виночерпия и пьяницы Тринкуло, и Алексея Осипова - в роли королевского шута, в которых Калибан видит орудие для того чтобы вырвать "свой" остров из рук Просперо. В конце концов, эта "Буря" - не что иное как праздник актерского мастерства, игры света и звука. С помощью этих средств Стуруа вновь показывает свою силу и уникальность как режиссера с неистощимой фантазией, и в своей неповторимой манере отдает должное произведению, идеи которого ложатся в основу выстраиваемого им спектакля. На это безусловно стоит посмотреть.