Анна Артамонова: В ней проснулась женщина, способная на любовь

Анна Артамонова принадлежит к тем людям, которых не загонишь в рамки определенного амплуа. На сцене она с одинаковым успехом существует как характерная и драматическая актриса. В кино, находясь по другую сторону камеры, подтверждает свой режиссерский диплом успешными дебютными работами.
В новом сезоне в театре «Et Cetera», в котором Артамонова служит девять лет, она сыграла главную роль в спектакле «Сердце не камень» по А.Н. Островскому. В центре постановки Григория Дитятковского находится праведница Вера Филипповна, обезоруживающая подлецов и развратников своей искренностью и чистотой. Режиссер признавался, что для этой роли он искал героиню, словно сошедшую со старинного портрета, девушку из другой эпохи, и нашел ее в Анне Артамоновой.

– Как вам кажется, чем может быть сегодня интересен зрителю спектакль «Сердце не камень»?

– Мне кажется, Александр Николаевич Островский был, есть и будет одним из любимейших драматургов в России. Поэтому публика с такой радостью встретила наш спектакль. К тому же не все знают эту пьесу, не такая уж она «замученная».

– Режиссер спектакля Григорий Дитятковский намеренно отказался от хеппи-энда? В его трактовке Ераст не раскаивается. Он – практичный и расчетливый человек, не способный полюбить или пожалеть героиню.

– Такова женская доля! Хотя Вера Филипповна не сетует по этому поводу. Ераст пробудил в ней чувства, и она не кривит душой, когда признается умирающему мужу, что выйдет замуж во второй раз.

– Когда вы разбирали пьесу, как объясняли этот неоднозначный поступок героини, граничащий с жестокостью?

– Она чувствует, что должна быть честной до конца. Для нее самое главное – не лгать, как бы это ни было жестоко и неразумно. В Вере Филипповне проснулась женщина, способная на любовь. Подавить в себе способность любить она уже не хочет и не сможет.

– В постановке используется любопытный прием – между сменяющими друг друга сценами герои замедляют движения и замирают, словно на старинных фотографиях или стоп-кадрах синематографа.

– Наш спектакль во многом кинематографичен. Григорий Исаакович Дитятковский просил нас помнить о крупных планах, говорил, что зрители должны видеть глаза героев. Просил не спешить, дать публике возможность максимально приблизиться к персонажам пьесы. Говорил, что зрители устали от пустой и бессмысленной, броской и грубой игры. От нас требовалось подробное проживание. Мне он говорил: «Я хочу видеть процессы, происходящие в душе твоей героини, и мне не скучно, когда ты остаешься наедине, сама с собой. Не бойся пауз. Ты интересна в пау­зах».

– Вы не испугались играть такую «скучную» героиню – религиозную, не уступающую соблазнам, почти святую?

– Не только не испугалась, но очень ждала встречи с ней. Несмотря на то что Вера Филипповна сидит в четырех стенах и отгорожена от внешнего мира, она не боится людей. Наоборот, жажда познания в ней сильнее, чем в других. Она открыта миру и движется навстречу неизведанному с верой в хорошее. Я видела таких людей в жизни, они излучают свет и тепло. Работая над ролью, я всегда фантазирую, на кого похож мой персонаж. Вера Филипповна напомнила мне князя Мышкина.

– И словно Мышкин, она пробуждает в героях пьесы желание стать лучше, измениться, покаяться?

– Безусловно! И не столько ее наследство влечет их, сколько неразгаданная ее натура. Не могут они поверить, что так она проста и нет в ней второго дна. Поначалу не верят в ее простодушие, хотят вывести ее на чистую воду или затянуть в «тихий омут». Интересно, что на первой читке, когда режиссер попросил нас поделиться впечатлениями о пьесе, все говорили о Вере Филипповне, даже мужчины. Всех она задела за живое.
На первую читку мы пришли, не зная, кто кого будет играть. Мне, например, режиссер сказал неопределенно: «Вы из той эпохи, вы подходите, я буду вас рассматривать и пробовать». Он нас собрал и попросил поделиться впечатлениями от пьесы. После общего обсуждения он произнес: «А теперь за Веру Филипповну почитает Артамонова». Я была взволнована, но не растерялась, поскольку готовилась к первой читке. И мне несказанно повезло, поскольку пьеса «Сердце не камень» мне очень близка. Самая главная и самая трудная задача, которая передо мной стояла, – не опустить героиню до себя, а подняться до нее.
По сути, Вера Филипповна – это моя первая роль. До этого были вводы в спектакли «Конкурс», «451 по Фаренгейту» и «Пожары». Я должна была играть в спектакле «Подавлять и возбуждать», но ушла в декрет.

– Вы окончили режиссерский факультет ВГИКа. Как вы поступили туда?

– Когда я приехала в Москву поступать во ВГИК, за моими плечами были оконченное кукольное отделение Нижегородского театрального училища, два года работы в театре «Комедiя» и предыдущая неудачная попытка завоевать Москву, которую я тяжело переживала. Во второй раз я ехала брать Москву приступом и поступила во ВГИК на курс Владимира Александровича Грамматикова. Во время учебы мы постоянно участвовали в съемках студентов режиссерского факультета, и я наблюдала за процессом организации съемок. Потом стала потихонечку писать истории, записывать наблюдения из жизни в специальную тетрадочку. Познакомилась со своим будущем мужем, Сашей Ламакиным, который поддержал меня в решении снимать фильмы. На 3-м курсе я оставила актерский факультет и поступила на режиссерский к Владимиру Ивановичу Хотиненко.

– Как Грамматиков отнесся к вашему переходу?

– Поддержал. Он сказал: «Аня, пробуй, это твоя судьба и твоя жизнь». У него была единственная просьба – чтобы я доиграла дипломные спектакли «Дядя Ваня» и «Трактирщица», на что я с огромной радостью согласилась, ведь до конца мне не хотелось прощаться со сценой.

– А как вы оказались в театре «Et Cetera»?

– Помогала в показах своим бывшим однокурсникам. Александр Александрович Калягин попросил меня и Юру Быкова, сейчас известного кинорежиссера, сыграть сцену из спектакля «Дядя Ваня». Юра выбрал ту сцену, где у Астрова много текста, а у моей героини, Елены Андреевны, всего одна фраза «А этот карандаш я возьму себе на память». И получилось так, что я попала в театр.

– Сегодня вы снова репетируете, на этот раз в качестве режиссера, с актерами театра «Et Cetera» свою пьесу «Ваш, Чехов!»

– Это мой первый режиссерский опыт работы в театре. В основе пьесы – переписка Антона Павловича с родными и Ликой Мизиновой. Для меня важно раскрыть не Чехова-писателя, а Чехова-человека, с его непростой судьбой. Попытка рассказать о том, какую роль в его жизни сыграли семья и неслучившаяся любовь.