«Не надо было границу переходить»

Если кто помнит, 2007 год был объявлен Годом русского языка. Я тогда опубликовал в газете «Культура» статью, которая называлась «Великий, могучий, адаптированный...» В ней я сокрушался по поводу того, что в нашем театре перестает звучать литературная русская речь. Говорил о том, что сцена превращается в помойку, куда скидывается весь мусор нашей жизни. И не только, когда ставятся современные пьесы, но и тогда, когда обращаются к классике. Классические пьесы нахально переписываются, якобы для того, чтобы облегчить зрительское восприятие. Авторский текст подменяется сленгом, словесным мусором из повседневного обихода.Сейчас я вспомнил эти все свои рассуждения семилетней давности в связи с новым законом, запрещающий мат на сцене.Я понимаю, что слово «запретить» вызывает сразу негодование, каждый из нас не терпит, когда кто-то наступает на наше право свободно высказываться в своем творчестве. Я вижу, что реакция на этот закон, мягко говоря, неоднозначная. У меня, с одной стороны, тоже. Смешно, но видимо, предчувствуя, что наступит этот момент, когда уже не сам театр, а власть будет решать, что можно, а что нельзя, я в той статье в «Культуре» писал: «Я не ханжа, мой Папаша Убю тоже позволяет себе словечки, часто не вполне пристойные, но придуманы они не мной и не режиссером Александром Морфовым, а автором пьесы Альфредом Жарри. Дело ведь не в том, чтобы запретить ненормативную лексику, оберегая целомудренных барышень, а в том, чтобы не допускать на сцену пошлость».Если честно, то я не сильно изменил своей точки зрения, но, с другой стороны, понимаю, что тенденцию произвола, художественного и нравственного, на сцене надо остановить. Мы можем зайти, а вернее, уже зашли слишком далеко. Конечно, крепкое словцо понятно моментально, вроде и играть не надо. Зритель реагирует, требуемый эффект достигнут в секунду, что еще надо. Гораздо сложнее это сыграть, донести эмоционально, чтобы и без слов, «любимых» в народе, стало все понятно.Когда я сижу в зале – признаюсь! – меня тоже коробит, когда на сцене потоком звучат нецензурные выражения, хотя сам этой лексикой владею на достойном уровне. Недавно мне показали Хартию актеров, которая была принята Международной федерацией артистов в 1985 году, в ней есть такой пункт: «Актер обязан защищать красоту и выразительную силу языка». Вот так.В искусстве главное мера, а ее давно мы потеряли. Неприятно, что нам на это указали, но, как говориться, не надо было границу переходить. Я предвижу все возражения и уже слышу, как мне объясняют, что театр – это отражение жизни, а в жизни много грязи и люди, как правило, говорят не высоким стилем, а именно теми словами, что нынче запретили.А не наша ли в этом вина, что люди перестали говорить на хорошем литературном языке? Когда я прохожу мимо молодых девочек, которые изъясняются друг с другом, употребляя исключительно матерные словечки, меня оторопь берет. Я все слова знаю, и вовсе не испытываю конфуза, когда слышу предложение из трех известных слов, меня беспокоит, что других слов эти юные леди или вовсе не знают, или у них отпала привычка разговаривать по-другому. В этих случаях я с ужасом думаю о том, что мы сокрушительно и с огромной скоростью теряем свой язык, действительно великий и богатейший. Из употребления уходит огромное количество слов – русский язык становится все беднее и беднее. А это беда, национальная беда, я бы сказал, беда огромного масштаба.И дело здесь не только в ненормативной лексике. Я езжу всегда с включенным радио, слушаю и хватаюсь за голову.Что и как говорят ведущие, приводит в ужас. Этот стиль нынче модного раскованного общения с аудиторией позволяет быть неграмотным, говорить на жутчайшем сленге или, что меня еще приводит в бешенство, употреблять сплошь иностранные слова. Уверен, что предложение из десяти слов, в котором восемь иностранных, не понимает ни один человек старше 60 лет.Я убежден, что одним законом проблему не решить, здесь нужна более серьезная и масштабная программа. Не знаю в который раз, но я еще раз повторю: надо заниматься духовным воспитанием наших детей. Конечно, важно, чтобы они были накормлены и одеты, но еще нужно, чтобы выросло образованное, творческое, инициативное поколение. Меня удручает вопиющая неграмотность сегодняшней зрительской аудитории, когда большинству неизвестны пьесы даже авторов, которых изучают в школьной программе, – Пушкина, Грибоедова, Гоголя и т.д. Значит так изучают! Мы видим на своих спектаклях, как таких неискушенных зрителей, становится все больше.Школа, и конечно, театр должны приложить все усилия, чтобы эта ситуация изменилась.