01.03.2024
Наталья Баландина: "Каждая роль - это подарок"
Татьяна Алексеева ,
Театральная афиша столицы
21.01.2024
Новости культуры с Владиславом Флярковским: режиссер Ичэнь Лю о премьере "Чайной"
Телеканал "Россия-Культура"
13.01.2024
Программа "Слушаем! Мужской разговор" на "Радио России" с участием Александра Калягина
Радио России
Пресса
2024
2023
2022
2021
2020
2019
2018
2017
2016
2015
2014
2013
2012
2011
2010
2009
2008
2007
2006
2005
2002
2001
2000
1999
Петер Штайн: "Может, мне лучше у вас не работать, чтобы в России было все в порядке?"
Марина Райкина
"Московский Комсомолец" ,
19.12.2014
Знаменитый режиссер рассказал «МК» о своем «Борисе Годунове».
Режиссер с мировым именем Петер Штайн выпускает в Москве «Бориса Годунова». В этой пушкинской пьесе можно больше прочесть о сегодняшней России, чем в газетных статьях. Об исторических параллелях, прогнозах и вреде актуальности в искусстве — Петер Штайн в беседе с обозревателем «МК».
Мастер работает в «Et Cetera» с утра до вечера — премьера «Бориса» назначена на середину января. Режим репетиций жесткий: первая половина дня, небольшой отдых и снова — российская власть и «мальчики кровавые в глазах». Рядом с господином Штайном переводчик и ассистент Клариса Столярова. Это она, маленькая, хрупкая женщина, сорок лет назад познакомила страну с этим удивительным художником. Она и помогает нам в разговоре.
— Господин Штайн, вам очень «везет» с приездами в Россию: «Орестею» вы делали в момент ГКЧП, теперь «Борис Годунов» в период финансовой смуты.
— Кроме того, когда я в 98-м в Москве делал «Гамлета», тоже было падение курса рубля. Может, мне лучше здесь не работать, чтобы у вас было все в порядке? Но… Я был здесь в апреле, у меня премьера (опера «Аида» в театре Станиславского и Немировича-Данченко. — М.Р.), и все было в порядке.
— Но уже почти через месяц у вас состоится «Борис Годунов» — пьеса о власти, о ее захвате и о том, как ее удержать. Проводите ли вы параллели с сегодняшним днем России? И можно ли говорить о том, что происходящее, которое вы наблюдаете, каким-то образом корректирует вашу работу?
— Классики всегда актуальны, поэтому я ставлю классиков. Я могу проблему власти так же отнести к госпоже Меркель, Обаме, господину Путину — это та проблематика, которая типична для многих стран. Прелесть этой пьесы состоит еще и в том, что в ней не только поднята проблема власти как таковой, но в ней также пьют, поют, танцуют, общаются, маршируют солдаты. Если усматривать какие-то параллели, то, вероятно, решение на этот счет надо отдать в руки публики: она должна усмотреть те самые параллели, о которых вы говорите. Если бы я привязывал свою режиссерскую работу к современной ситуации и отразил какие-то моменты, типичные для сегодняшнего дня, то через пару месяцев эта постановка перестала бы быть актуальной. А я хочу этого избежать. Дело в том, что актуальность все время меняется, и в этой связи нам что — постоянно менять режиссуру? Мы же рассказываем пьесу, то есть документально воспроизводим пьесу Пушкина — все 23 картины. Никаких интервенций в нее не делаем, никаких модернизаций, не добавляем того, чего в ней нет. Максимум, что я позволил себе добавить к оригинальному тексту, — это две вещи, но только для того, чтобы сделать происходящее более эффектным и более понятным для зрителей.
— Что именно?
— У меня Борис Годунов умирает прямо на сцене — получает сердечный удар. А у Пушкина написано, что инфаркт случается за сценой. И потом его только ввозят на сцену. Мне кажется, что это было немножечко непродуманно со стороны Пушкина: театр требует того, чтобы смерть была представлена. Кроме того, в пьесе говорится, что у него постоянно мальчики кровавые в глазах, и я позволил себе в этой связи вывести на сцену этого маленького, убиенного Борисом царевича Дмитрия, чтоб нам наглядно показать, что видится Борису, и это единственные вещи, которые я позволил себе добавить.
— Вы изучали, готовясь к постановке, исторические, архивные материалы?
— Пушкин уже сам это сделал: он исходит из Карамзина, так что, можно сказать, все исторически обоснованно. Но я взял соображения Карамзина относительно эпохи и восстановил те моменты, где Пушкин в своем произведении отходит от толкований Карамзина. Например, Карамзин описывает Григория Отрепьева очень отрицательно, а Пушкин представляет нам его позитивно, даже очень симпатичным, у него он является талантливым актером и, безусловно, оказывает влияние на окружающих его современников. Что же касается Бориса Годунова, то Пушкин изображает его более негативно: того мучают угрызения совести. И два этих персонажа коренным образом отличаются друг от друга, но каждый из них, замечу, хочет шапку Мономаха надеть.
— А режиссер Штайн кому симпатизирует?
— Так же, как Пушкин, — Отрепьеву, потому что это более интересная концепция.
— Это правда, что на роль Бориса вы сначала приглашали Александра Калягина? Но ведь он намного старше своего героя.
— Ну да, я хотел, чтобы он сыграл Бориса — он здесь главный актер, и мне казалось, что он может этим заинтересоваться, а разница в возрасте для меня не являлась препятствием. Дело в том, что по меркам своего времени Борис был очень стар. Но Александр не заинтересовался, и мне предложили Владимира Симонова. Я познакомился с ним и теперь рад, что он будет играть. Объективно говоря, он, конечно, больше подходит для этой роли. Что касается остального распределения ролей, то все было очень сложно. Ведь труппа театра состоит в основном из молодых актеров, очень неопытных, и они не могут играть бояр солидного возраста. И не нашлось ни одного актера, который бы мог сыграть Пимена, поэтому нам пришлось пригласить Бориса Плотникова, которого я знал раньше. Еще раз повторяю, распределение ролей далось мне с великим трудом. В пьесе их более 60, а здесь всего 30 с небольшим актеров, поэтому приходилось назначать одного актера на две или даже на три роли.
— В Москве не так давно вышел спектакль «Борис Годунов» — как раз современная интерпретация молодого режиссера Богомолова.
— Я видел этот спектакль.
— Какие ваши впечатления?
— Это своеобразная фантазия господина Богомолова, и с Пушкиным она не имеет ничего общего. Кроме того, бесконечные включения поп- и рок-музыки... — я не считаю это возможным в сочетании с Пушкиным. Потом эти бесконечные видеопроекции, которые технически очень плохо исполнены. Я считаю, что это какая-то недозрелая, неосмысленная работа мальчика, не достигшего половой зрелости. Но, как ни странно, публике это нравится, боюсь, больше, чем может понравиться мой «Борис». Но если кто-то хочет увидеть «Бориса Годунова» Пушкина, то надо приходить на мой спектакль.
— Последний вопрос. Сейчас все спрашивают друг друга, особенно обращаются к авторитетам: «Что будет с Россией?» Ваш прогноз, на примере русской истории, с которой вы сейчас работаете?
— Никакого представления не имею, но вообще есть два варианта: или Россия будет ориентироваться на правила, признанные мировым сообществом, либо она откажется от общепринятых правил и окажется в изоляции с кучей проблем, которые на нее обрушатся. Но Россия не раз на протяжении веков бывала в аналогичной ситуации, может, эта ситуация и теперь каким-то образом разрешится. Страна не впервые попадает в изоляцию: сталинская Россия не имела контактов со всем миром.
— Может быть, еще и Гришка Отрепьев появится?
— Вот об этом мы лучше не будем говорить.
Режиссер с мировым именем Петер Штайн выпускает в Москве «Бориса Годунова». В этой пушкинской пьесе можно больше прочесть о сегодняшней России, чем в газетных статьях. Об исторических параллелях, прогнозах и вреде актуальности в искусстве — Петер Штайн в беседе с обозревателем «МК».
Мастер работает в «Et Cetera» с утра до вечера — премьера «Бориса» назначена на середину января. Режим репетиций жесткий: первая половина дня, небольшой отдых и снова — российская власть и «мальчики кровавые в глазах». Рядом с господином Штайном переводчик и ассистент Клариса Столярова. Это она, маленькая, хрупкая женщина, сорок лет назад познакомила страну с этим удивительным художником. Она и помогает нам в разговоре.
— Господин Штайн, вам очень «везет» с приездами в Россию: «Орестею» вы делали в момент ГКЧП, теперь «Борис Годунов» в период финансовой смуты.
— Кроме того, когда я в 98-м в Москве делал «Гамлета», тоже было падение курса рубля. Может, мне лучше здесь не работать, чтобы у вас было все в порядке? Но… Я был здесь в апреле, у меня премьера (опера «Аида» в театре Станиславского и Немировича-Данченко. — М.Р.), и все было в порядке.
— Но уже почти через месяц у вас состоится «Борис Годунов» — пьеса о власти, о ее захвате и о том, как ее удержать. Проводите ли вы параллели с сегодняшним днем России? И можно ли говорить о том, что происходящее, которое вы наблюдаете, каким-то образом корректирует вашу работу?
— Классики всегда актуальны, поэтому я ставлю классиков. Я могу проблему власти так же отнести к госпоже Меркель, Обаме, господину Путину — это та проблематика, которая типична для многих стран. Прелесть этой пьесы состоит еще и в том, что в ней не только поднята проблема власти как таковой, но в ней также пьют, поют, танцуют, общаются, маршируют солдаты. Если усматривать какие-то параллели, то, вероятно, решение на этот счет надо отдать в руки публики: она должна усмотреть те самые параллели, о которых вы говорите. Если бы я привязывал свою режиссерскую работу к современной ситуации и отразил какие-то моменты, типичные для сегодняшнего дня, то через пару месяцев эта постановка перестала бы быть актуальной. А я хочу этого избежать. Дело в том, что актуальность все время меняется, и в этой связи нам что — постоянно менять режиссуру? Мы же рассказываем пьесу, то есть документально воспроизводим пьесу Пушкина — все 23 картины. Никаких интервенций в нее не делаем, никаких модернизаций, не добавляем того, чего в ней нет. Максимум, что я позволил себе добавить к оригинальному тексту, — это две вещи, но только для того, чтобы сделать происходящее более эффектным и более понятным для зрителей.
— Что именно?
— У меня Борис Годунов умирает прямо на сцене — получает сердечный удар. А у Пушкина написано, что инфаркт случается за сценой. И потом его только ввозят на сцену. Мне кажется, что это было немножечко непродуманно со стороны Пушкина: театр требует того, чтобы смерть была представлена. Кроме того, в пьесе говорится, что у него постоянно мальчики кровавые в глазах, и я позволил себе в этой связи вывести на сцену этого маленького, убиенного Борисом царевича Дмитрия, чтоб нам наглядно показать, что видится Борису, и это единственные вещи, которые я позволил себе добавить.
— Вы изучали, готовясь к постановке, исторические, архивные материалы?
— Пушкин уже сам это сделал: он исходит из Карамзина, так что, можно сказать, все исторически обоснованно. Но я взял соображения Карамзина относительно эпохи и восстановил те моменты, где Пушкин в своем произведении отходит от толкований Карамзина. Например, Карамзин описывает Григория Отрепьева очень отрицательно, а Пушкин представляет нам его позитивно, даже очень симпатичным, у него он является талантливым актером и, безусловно, оказывает влияние на окружающих его современников. Что же касается Бориса Годунова, то Пушкин изображает его более негативно: того мучают угрызения совести. И два этих персонажа коренным образом отличаются друг от друга, но каждый из них, замечу, хочет шапку Мономаха надеть.
— А режиссер Штайн кому симпатизирует?
— Так же, как Пушкин, — Отрепьеву, потому что это более интересная концепция.
— Это правда, что на роль Бориса вы сначала приглашали Александра Калягина? Но ведь он намного старше своего героя.
— Ну да, я хотел, чтобы он сыграл Бориса — он здесь главный актер, и мне казалось, что он может этим заинтересоваться, а разница в возрасте для меня не являлась препятствием. Дело в том, что по меркам своего времени Борис был очень стар. Но Александр не заинтересовался, и мне предложили Владимира Симонова. Я познакомился с ним и теперь рад, что он будет играть. Объективно говоря, он, конечно, больше подходит для этой роли. Что касается остального распределения ролей, то все было очень сложно. Ведь труппа театра состоит в основном из молодых актеров, очень неопытных, и они не могут играть бояр солидного возраста. И не нашлось ни одного актера, который бы мог сыграть Пимена, поэтому нам пришлось пригласить Бориса Плотникова, которого я знал раньше. Еще раз повторяю, распределение ролей далось мне с великим трудом. В пьесе их более 60, а здесь всего 30 с небольшим актеров, поэтому приходилось назначать одного актера на две или даже на три роли.
— В Москве не так давно вышел спектакль «Борис Годунов» — как раз современная интерпретация молодого режиссера Богомолова.
— Я видел этот спектакль.
— Какие ваши впечатления?
— Это своеобразная фантазия господина Богомолова, и с Пушкиным она не имеет ничего общего. Кроме того, бесконечные включения поп- и рок-музыки... — я не считаю это возможным в сочетании с Пушкиным. Потом эти бесконечные видеопроекции, которые технически очень плохо исполнены. Я считаю, что это какая-то недозрелая, неосмысленная работа мальчика, не достигшего половой зрелости. Но, как ни странно, публике это нравится, боюсь, больше, чем может понравиться мой «Борис». Но если кто-то хочет увидеть «Бориса Годунова» Пушкина, то надо приходить на мой спектакль.
— Последний вопрос. Сейчас все спрашивают друг друга, особенно обращаются к авторитетам: «Что будет с Россией?» Ваш прогноз, на примере русской истории, с которой вы сейчас работаете?
— Никакого представления не имею, но вообще есть два варианта: или Россия будет ориентироваться на правила, признанные мировым сообществом, либо она откажется от общепринятых правил и окажется в изоляции с кучей проблем, которые на нее обрушатся. Но Россия не раз на протяжении веков бывала в аналогичной ситуации, может, эта ситуация и теперь каким-то образом разрешится. Страна не впервые попадает в изоляцию: сталинская Россия не имела контактов со всем миром.
— Может быть, еще и Гришка Отрепьев появится?
— Вот об этом мы лучше не будем говорить.