Новорусский купец

«Венецианский купец» в постановке Роберта Стуруа — спектакль, рассчитанный на внешний эффект, преисполненный великолепия, с прекрасными актерскими работами Очередной спектакль, который мы увидели на V Шекспировском фестивале, поставил в московском театре Et Cetera Роберт Стуруа. Сценография удовлетворит даже тех театралов, которые ратуют за максимальную изобразительность. Густая, плотная — и в буквальном смысле, и в символическом, — она целиком заполняет пространство сцены. Чего там только нет! Эклектичный мир, созданный Георгием Алекси-Месхишвили, сразу наводит на мысль о «новых русских» — нуворишах, людях без принципов и основ, для которых главной движущей силой является жажда наживы. Герои Шекспира помещены в мегаофис, наполненный огромными шкафами, компьютерами, папками с документами и прочими современными аксессуарами, необходимыми для преумножения имущества. На экранах мониторов мы видим курсы валют и биржевые сводки. Меркантильную иерархию ценностей героев подчеркивают стоящие сбоку золотые быки или жирная свинья из такого же материала (гигантская копилка?). Начинаю со сценографии, потому что в ней суть всего спектакля грузинского режиссера, спектакля эффектного, бурного, стихийного. На какое-то мгновение можно почувствовать себя в гуще венецианского карнавала (все же именно в городе св. Марка, недалеко от имения Бельмонт, происходит действие пьесы), как будто это его участники переодеты евреями, гомосексуалистами, арабами, мафиози, элегантными камердинерами. «Новые русские» — тема благодарная для высмеивания на сцене. И Стуруа эксплуатирует ее до конца, в своем спектакле он безжалостен. Еврей Шейлок наделен чертами крупного мафиози и главы российской корпорации (пусть это будет даже «Газпром»). Безупречно скроенный костюм, котелок, сигара — вот его атрибуты. Все перед ним лебезят, одно движение руки Шейлока может решить их судьбы. Великолепно задумана сцена, в которой встречаются Шейлок-отец и его дочка Джессика. Молодую еврейку мы видим сначала как сладострастную Лолиту, в короткой юбке. Но появляется отец — и мир Интернета, в котором живет Джессика, пятится к девятнадцатому веку и дальше, к эпохе Шекспира. Очаровательная девочка-подросток преображается в покорного ребенка, одетого в ночную рубашку до пят, а отец дарит малютке цветные фломастеры, линейку, угольник. Антонио у Стуруа — этакий «голубой» вроде Версаче или Элтона Джона, заботящийся о молоденьких мальчиках. Впервые он появляется в шикарной пижаме и в вызывающем купальном халате интенсивно-красного цвета, с восточным узором. В «Венецианском купце» Шекспира важную роль играет религиозный конфликт: еврей Шейлок мстит за обиды, нанесенные ему христианами. Корни его ненависти глубоки. Замечателен монолог, где он бросает хриситианам: «Разве нет у еврея глаз, разве нет у еврея рук, органов, тела, мыслей, чувств и надежды (…) Если вы нас щекочете, разве мы не смеемся? Если вы нас травите, разве мы не исчезаем? И если вы нас обижаете, разве не должны мы мстить?» У Роберта Стуруа религиозные распри отходят на дальний план и, как это и есть в сегодняшнем мире, являются только предлогом, миной, которую закладывают во дворе соседа не потому, что он по-другому молится, а потому, что достиг большего, потому, что дом у него лучше, жена — сексуальнее, а дети — умнее. В московском спектакле верующему в Христа Бассанио не мешает, что в его компании есть юноша в ермолке. Сгущены краски в сцене (ее нет в шекспировском тексте), где Джессика легко и радостно принимает христианство. Это без малого пастиш. Почти как в карнавале: использованная, ставшая ненужной маска сменяется новой, более удобной и практичной. Именно таков наш мир, говорит тбилисский режиссер, — безыдейный, корыстный и прежде всего прагматичный. Московские актеры играют на одном дыхании, а знаменитый Александр Калягин ролью Шейлока доказывает, что заслуживает своей славы. Замечательны Игорь Золотовицкий в двойной роли принцев Марокканского и Арагонского и Виктор Вержбицкий в роли Антонио. А красавца Грациано (Сергей Астахов, которого некоторые называют российским Линдой) мы наверняка увидим еще не раз на большом экране.