Владимир Скворцов: «Орфея заел быт!»

Совсем недавно Владимир Скворцов сыграл главную роль в спектакле «Заговор чувств» по пьесе Юрия Олеши, поставленном Ольгой Субботиной в Центре драматургии и режиссуры. А чуть раньше в своем родном театре Et Cetera выпустил спектакль как режиссер — «Орфея» по сценарию, написанному Жаном Кокто. В перерывах между репетициями Скворцов поучаствовал в благотворительной акции «Класс мира», в рамках которой взрослые режиссеры ставили спектакли по пьесам детей-инвалидов. «Ваш досуг» расспросил артиста обо всех его проектах. Центр Казанцева всегда занимался современной драматургией. Но надо признать, что «Заговор чувств», написанный еще в 1929-м, сегодня звучит очень актуально. Общество победивших бесчувственных колбасников — это про нас. Вы как-то осовременивали пьесу? Я, можно сказать, заново открыл для себя Юрия Олешу. Мы все помним его как автора «Трех толстяков», а его взрослую прозу и драматургию мало кто читает. Но ведь у него отлично построенные роли, монологи — на высочайшем уровне. Что касается актуальности: да, это такой социальный ужастик, антиутопия. Ольга Субботина играет современем: у нас одна эпоха вплетается в другую. Там есть и современные фишки: например, в одной сцене я выхожу на сцену в спортивном костюме с надписью «Сочи», но чтобы позвонить, кричу в трубку барышне с коммутатора. Не знаю, не запутает ли это современного зрителя. Я-то рос в 70-е, и представляю, о чем идет речь, а молодые люди могут и «не въехать». Некоторые подробности нашей истории и быта просто стерлись из памяти. Когда-то вы сыграли Обломова в знаменитом спектакле «Облом-off», а теперь, получается, играете вариант Штольца — директора пищевого треста Бабичева, который мечтает осчастливить мир своей суперколбасой и считает, что стихи нужны только для того, чтобы срифмовать пару рекламных строк. Это комический персонаж? Нет, наоборот, мой Бабичев — самый несчастный. Его и ненавидишь, и жалеешь. Его драма в том, что он выбрал карьеру и отказался от личной жизни. Я могу лишь предполагать, что это за люди — президенты, стоящие во главе корпораций, или даже во главе страны. Думаю, им тяжело. Можно ли назвать счастливым человека, отказавшегося от нормальных человеческих радостей? Вокруг бушуют страсти, а он закрылся в футляр, придуманный им самим и теми, кому угоден такой отказ от жизни. А чем вас привлекла пьеса Жана Кокто по мифу об Орфее? Вот уж где актуальности ноль. Актуальный театр — это ведь не только поиски политических аллюзий. Меня когда-то сильно «зацепил» фильм Кокто с Жаном Маре в главной роли. Мой спектакль — не по пьесе, а по сценарию этого фильма. Он гораздо более многоплановый: в нем есть и метафизика, и любовная история, и драма творческого человека, оказавшегося в кризисе. После женитьбы на Эвридике у Орфея пропал поэтический дар, быт его заел. Поэту нужны бездны, а не суп в кастрюле, поэтому его так тянет к принцессе Смерти — она вносит в его жизнь привкус опасности, остроту. Потому и в ад он спускается не только за Эвридикой, но и за ней — за Смертью. Парадоксально, но у Кокто гости с того света оказываются более страстными и благородными, чем живые. Они истово любят и жертвуют собой ради любимых. В спектакле чувствуются и отголоски блокбастеров типа «Ночного дозора» с их навороченными спецэффектами. Да, в кино мистика популярна, а в театре мистических спектаклей почти не делают, хотя нынешние технологии позволяют перенести зрителя в другую реальность за счет спецэффектов. У нас, например, есть особый фокус, подаренный нам «русскими копперфильдами» братьями Сафроновыми — на сцене герои перемещаются из одного мира в другой, проходя сквозь настоящее зеркало. Так что «Орфей» — это такой приключенческий трип для зрителя. Расскажите о проекте «Класс мира», в котором вы недавно поучаствовали в Сочи и который в конце декабря повторят в ТЦ «На Страстном». Это благотворительный проект творческого объединения Марии и Андрея Поповых «Игра-3000», который пройдет в рамках «Культурной олимпиады-2014», но начали его уже сейчас. Мы ставили миниспектакли, написанные детьми с ограниченными возможностями. Это очень важно — дать талантливым детям возможность реализации. Дети прошли конкурс, приехали в Сочи со всей России и две недели работали с известными драматургами-новодрамовцами: Вячеславом Дурненковым, Вадимом Левановым, Натальей Ворожбит и другими. Мне досталось ставить пьесу Лизы Сагиной «Мама, я хочу рисовать» — страшную сказку о том, как девочка продала душу дьяволу, чтобы научиться рисовать. А как актер я участвовал еще в двух спектаклях. В октябре этот проект увидели зрители Сочи, в декабре его покажут в Москве. В нем участвуют артисты: Мария Голубкина, Андрей Мерзликин, Елена Морозова, Марина Голуб, Ольга Лапшина и другие. Без ложной скромности могу сказать, что спектакли «Класса мира» стоит смотреть не только из сострадания — они и в самом деле очень любопытные.