28.11.2024
Нар.арт.РФ Людмила Дмитриева - гость программы Татьяны Устиновой "Мой герой"
Телеканал "ТВЦ"
29.10.2024
Александр Калягин: Заставляйте себя делать добро!
Карлыгаш Нуралиева ,
Комсомольская правда (Казахстан)
23.10.2024
Здравствуйте, я ваш Калягин
Надежда Пляскина ,
Аргументы и факты (Казахстан)
15.10.2024
Александр Калягин: «Приемлю всё, кроме пошлости и скуки»
"Комсомольская правда" (Казахстан)
28.08.2024
"Хочется побыстрее нашей победы…": Александр Калягин рассказал о новом сезоне «Et Cetera» и переживаниях за бойцов
Анастасия Плешакова ,
Комсомольская правда
10.06.2024
«В театре возможно все, кроме пошлости и скуки»
Дарья Долинина ,
"Комсомольская правда. Самара"
01.03.2024
Наталья Баландина: "Каждая роль - это подарок"
Татьяна Алексеева ,
Театральная афиша столицы
21.01.2024
Новости культуры с Владиславом Флярковским: режиссер Ичэнь Лю о премьере "Чайной"
Телеканал "Россия-Культура"
13.01.2024
Программа "Слушаем! Мужской разговор" на "Радио России" с участием Александра Калягина
Радио России
Пресса
2024
2023
2022
2021
2020
2019
2018
2017
2016
2015
2014
2013
2012
2011
2010
2009
2008
2007
2006
2005
2002
2001
2000
1999
Наталья Баландина: "Каждая роль - это подарок"
Татьяна Алексеева
Театральная афиша столицы ,
01.03.2024
Актриса театра «Et Cetera» п/р А. Калягина Наталья Баландина потрясающе достоверна в любой роли, будь то соблазнительная проститутка, умудренная жизнью старуха или экстравагантная и очень обаятельная «Королевская корова». Наталья с одинаковом мастерством перевоплощается в диаметрально противоположных друг другу героинь, поражая естественностью, органичностью, умением одним жестом, без слов, выразить любую эмоцию, интонацией передать сложную изменчивость чувств и подтекст скрытых смыслов. Вдохновенная игра этой удивительной актрисы всегда вызывает множество ассоциаций и будоражит воображение.
– Вы окончили Школу-студию МХАТ и уехали работать в Эстонию. Работали в труппе Русского драматического театра, в 2006 году даже стали лауреатом премии «Хрустальный башмачок» за лучший дебют. Почему вы оказались в Эстонии?
– Я родилась в городе Вильянди. И была в числе 12 человек, которые поехали учиться в Москву в Школу-студию МХАТ по договору между Русским драматическим театром в Таллине и Россией. Мы обязаны были вернуться в Эстонию и отработать там два года. Я проработала всего год, хотя должна сказать, что в Эстонии была начинающей звездой. Меня приглашали сниматься в кино, много играла в театре. Я прекрасно знала эстонский язык, естественно, знала русский, у меня не было проблем. Я не собиралась переезжать в Россию, но однокурсники уговорили приехать в Москву, чтобы познакомить меня с Денисом, с моим будущим мужем. Я приехала и сразу поняла, что потерять такого человека не могу. Вопросов не осталось: жить и работать я могла теперь только в Москве.
После окончания Школы-студии несколько худруков обещали, что возьмут меня к себе в театр, но, уже когда я здесь оказалась, никому не хотелось иметь проблем с актрисой, у которой заграничный паспорт. В итоге меня взял Александр Александрович Калягин, о чем я никогда не пожалела.
– Ваши родители и сейчас живут в Эстонии?
– Да. А моя бабушка живет до сих пор на Украине.
– Сложно менять страну?
– Когда я сделала свой выбор, когда четко поняла, что жить могу только здесь, в Москве, все сложности остались позади. Но каждая страна оставила свой отпечаток, все сохранилось в моей памяти: и детство на Украине, и школьные годы в Эстонии – это все мое богатство.
В Вильянди я прожила 22 года и никогда не чувствовала себя здесь чужой, а когда поехала туда, чтобы поменять паспорт, меня встретили, скажем так, недружелюбно. Уже десять лет мы не были в Эстонии, и очень хочется туда поехать, повидаться со своими родными.
В моей памяти запечатлено множество лиц: и те, что повстречались мне на Украине или в Эстонии, и те, с кем я встречаюсь в России. Я очень люблю людей. Мне интересен каждый человек: кого-то я помню долго, кого-то быстро забываю. Но может быть, это сугубо актерское, они все всплывают вдруг неожиданно, а потом возникают в моих персонажах.
Вот сегодня я еду в метро, нервничаю, опаздываю на интервью. И вдруг вижу, что мне во весь рот улыбается девочка, которая сидит с мамой напротив. Я ей в ответ улыбнулась, она застеснялась и сразу спрятала улыбку. Через несколько минут она снова улыбнулась. Вроде что про это рассказывать? Ничего особенного, возникли добрые эмоции, и я не буду специально про них помнить, но они сохранятся во мне и когда-нибудь неожиданно всплывут. Может быть, она улыбнулась, чтобы я угомонилась, перестала суетиться. А я очень суетная.
– Какая была первая роль в театре «Et Cetera»?
– Корова. Я сразу сыграла главную роль в детском спектакле «Королевская корова». Это здорово! А вообще, я люблю все свои роли, все свои спектакли. Мне нравится, что все они разные. Сегодня я проститутка в спектакле «В зоне доступа», а завтра уже древняя старуха в «Земле Эльзы».
– И все режиссеры разные – наверное, трудно всякий раз пристраиваться?
– Каждый раз расшатывается твоя нервная система, приходится себя менять. Для одной работы ты много читаешь, смотришь фильмы, для другой слушаешь музыку. Всякий раз ты погружаешься в другой мир и начинаешь жить по-другому. Это невыносимо трудно, но и бесконечно прекрасно. Сейчас мы работаем с Григорием Дитятковским над пьесой Мольера «Любовная досада». Он в жизни совершенно другой, бесконечно обаятельный, но на репетициях с ним так сложно, что мне хочется убить его, убить себя. Григорий Исаакович садится, поднимает глаза – они уже совсем другие, и ты понимаешь, что он словно в трансе, он весь в авторском тексте, который знает наизусть.
Я первый раз работаю с ним, когда он ставил «Сердце не камень», была в декрете. И сегодня работа с ним для меня огромный подарок.
– Кем вы себя считаете – героиней или характерной актрисой?
– Всегда считала себя характерной актрисой. Но вдруг и Галин, и Морфов, и другие режиссеры мне стали предлагать роли героинь. Это очень важно, как тебя видят и насколько в тебе заинтересованы, насколько в тебе уверены режиссеры. Тогда и ты начинаешь себя слышать по-другому, понимать, что ты можешь быть и такой. Каждую свою работу я начинаю делать уверенно, а потом подключаются мозги. И все, как я это называю, начинается математика: высчитываешь, просчитываешь. И многое теряешь. Хорошо, что у меня муж – артист: он понимает все мои сомнения, страдания, метанья. Мы оба приходим домой уставшие, но все равно засиживаемся часто до четырех утра, хотя в семь мне уже надо вставать. Мы рассказываем друг другу про то, как прошел день, про все свои впечатления, радости.
– А если одновременно вы выпускаете премьерные спектакли и оба возвращаетесь домой уже к ночи? Кто сидит с детьми?
– У нас есть няня. Она всегда выручает, у нас же график работы все время меняется, но она всегда находит время, когда нужна. И я детей приучила к самостоятельности; они могут приготовить себе еду, лечь спать вовремя. Мои дети не учат уроки в гримерке и не обедают в служебном буфете. «С детства вкусил запах кулис» – это не про моих детей. В театр они приходят смотреть спектакли. Когда Ванечка в пять лет увидел «Блаженный остров», он очень переживал, что все герои погибли. «Мама, я бы тебя обязательно спас», – он мне очень серьезно обещал.
Недавно я вдруг почувствовала свой возраст. Все время думала, что мне 28, и вдруг поняла, что уже больше. По ворчанию, состоянию. Сто желаний, как раньше, уже не напишу. Всего десять, вполне конкретных. Я очень хочу родить третьего ребенка.
– А в эти десять желаний не входят роли?
– Каждая роль – это подарок. Иногда, и чаще всего, неожиданный. В «Мандате» исполнилась моя мечта, видимо, возникшая еще в студенческие годы, когда мы делали пародии. Переоделся – и ты другой человек. В «Мандате» у всех актеров маски, и чем ужаснее маска, тем интереснее играть. Появляется больше куража, адреналина. За две недели до премьеры я получила огромный нос, благодаря ему появилась маска. И я стала делать другого человека, стала искать прямо на сцене. В моей героине соединились сразу три человека, а когда я увидела себя в зеркале, поняла, что я старуха из мультфильмов моего любимого Миядзаки.
В «Мандате» мы только сейчас начали взлетать, стали ощущать реакцию зрительного зала. А я всегда чувствую, до какого ряда могу энергетически взять зал. Люблю, когда зрители реагируют, это ужасно, если они приходят с холодным носом.
Помню, однажды на спектакле «Надежда, вера и любовь…» я услышала, как девушка говорит своему парню: «Давай уйдем». Этот спектакль посвящен Великой Победе, в нем звучат стихи, песни, есть сатирические сценки. У спектакля и такой подзаголовок «Музыка Победы». Видимо, про войну ей смотреть не хотелось, но они досидели до конца, и в финале я увидела, что девушка в слезах, положила своему другу голову на плечо и тихо плачет.
– Неужели вы не только чувствуете реакции зрителей, но даже слышите их тихие реплики?
– Нет, конечно, я не могу слышать все, о чем шепчутся люди в зале. Но я всегда слышу, насколько они со мной, насколько их волнует то, что происходит на сцене. Проживают ли они вместе с нами историю, которую мы рассказываем, или смотрят в телефоны, думают о своем.
Когда играешь на Большой сцене, зрительный зал взять труднее. На Малой сцене другие затраты энергии, здесь проще.
– А «четвертая стена» по Станиславскому? Вы разве не отгорожены от зрителей?
– С одной стороны, вроде отгорожены, если во время спектакля схлопнется мир, я не замечу. Ну, например, в «Декамероне» звучит музыка в начале спектакля – и все, я уже там, в другом мире. Я почти как йог, вступаю в транс. Но «дыхание зала» – не просто красивая фраза, ты реально ощущаешь это дыхание. Мне неинтересно читать отзывы о спектаклях, хорошо прошел спектакль или плохо – это я понимаю по реакциям зрителей уже во время действия.
– Спектакли «Мандат» и «Грех да беда на кого не живет» выпускались почти одновременно. Такие разные роли, наверное, это было непросто?
– Очень непросто. Но это и огромное везенье. Репетировать сатирическую пьесу Эрдмана и почти параллельно малоизвестную пьесу А.Н. Островского. Работать с такими разными режиссерами, как Марина Брусникина и Владимир Панков. Участвовать в масштабном спектакле на Большой сцене и в камерном спектакле на Малой сцене, где все происходит так близко от зрителя. Тебе предлагают совершенно разные способы актерского существования – это же такая удача!
И я благодарна Александру Александровичу Калягину, который поверил в меня, когда пригласил в свой театр, и продолжает мне доверять. Все мои работы возникают с его благословения, и все встречи с талантливыми режиссерами и авторами – это тоже его заслуга.
Марина Станиславовна в спектакле «Грех да беда на кого не живет» предложила мне сыграть Лукерью Даниловну, сестру Татьяны, которая как будто подталкивает ее к измене. Моя героиня невольно становится виновной в случившейся трагедии. Меня очень пугала эта роль, надо было найти в себе этого человека и попытаться оправдать его. И всякий раз я стараюсь найти новый поворот, продолжаю работать.
– Дома вы забываете про театр?
– Во всяком случае, стараюсь своей работой не загружать домашних. Стараюсь быть внимательной к своим детям. Могу вместе с ними несколько часов откапывать червей, потом создавать для них среду обитания, а потом вместе переживать, что черви не выжили. У нас живут дома кошки, птички, недавно чуть не приобрели змею, но наш папа сказал, что не выдержит такого соседства.
Тексты повторяю в ванной или когда мою посуду. Мой сын раньше озабоченно спрашивал: «Ты текст роли повторяешь?» Наверное, ему было страшно, что мама сама с собой разговаривает. Со стороны, видимо, это выглядит жутковато. Но я ему объяснила: учить роли – моя работа. Дети уже к этому привыкли, и они понимают, что все должны работать. Собственно говоря, мое воспитание детей сводится к одной фразе: важно учиться, важно трудиться.
– Наверное, это и ваш девиз по жизни?
– Не задумывалась, но может быть. Действительно всю жизнь учусь, всю жизнь тружусь. И в этом счастье.
– Вы окончили Школу-студию МХАТ и уехали работать в Эстонию. Работали в труппе Русского драматического театра, в 2006 году даже стали лауреатом премии «Хрустальный башмачок» за лучший дебют. Почему вы оказались в Эстонии?
– Я родилась в городе Вильянди. И была в числе 12 человек, которые поехали учиться в Москву в Школу-студию МХАТ по договору между Русским драматическим театром в Таллине и Россией. Мы обязаны были вернуться в Эстонию и отработать там два года. Я проработала всего год, хотя должна сказать, что в Эстонии была начинающей звездой. Меня приглашали сниматься в кино, много играла в театре. Я прекрасно знала эстонский язык, естественно, знала русский, у меня не было проблем. Я не собиралась переезжать в Россию, но однокурсники уговорили приехать в Москву, чтобы познакомить меня с Денисом, с моим будущим мужем. Я приехала и сразу поняла, что потерять такого человека не могу. Вопросов не осталось: жить и работать я могла теперь только в Москве.
После окончания Школы-студии несколько худруков обещали, что возьмут меня к себе в театр, но, уже когда я здесь оказалась, никому не хотелось иметь проблем с актрисой, у которой заграничный паспорт. В итоге меня взял Александр Александрович Калягин, о чем я никогда не пожалела.
– Ваши родители и сейчас живут в Эстонии?
– Да. А моя бабушка живет до сих пор на Украине.
– Сложно менять страну?
– Когда я сделала свой выбор, когда четко поняла, что жить могу только здесь, в Москве, все сложности остались позади. Но каждая страна оставила свой отпечаток, все сохранилось в моей памяти: и детство на Украине, и школьные годы в Эстонии – это все мое богатство.
В Вильянди я прожила 22 года и никогда не чувствовала себя здесь чужой, а когда поехала туда, чтобы поменять паспорт, меня встретили, скажем так, недружелюбно. Уже десять лет мы не были в Эстонии, и очень хочется туда поехать, повидаться со своими родными.
В моей памяти запечатлено множество лиц: и те, что повстречались мне на Украине или в Эстонии, и те, с кем я встречаюсь в России. Я очень люблю людей. Мне интересен каждый человек: кого-то я помню долго, кого-то быстро забываю. Но может быть, это сугубо актерское, они все всплывают вдруг неожиданно, а потом возникают в моих персонажах.
Вот сегодня я еду в метро, нервничаю, опаздываю на интервью. И вдруг вижу, что мне во весь рот улыбается девочка, которая сидит с мамой напротив. Я ей в ответ улыбнулась, она застеснялась и сразу спрятала улыбку. Через несколько минут она снова улыбнулась. Вроде что про это рассказывать? Ничего особенного, возникли добрые эмоции, и я не буду специально про них помнить, но они сохранятся во мне и когда-нибудь неожиданно всплывут. Может быть, она улыбнулась, чтобы я угомонилась, перестала суетиться. А я очень суетная.
– Какая была первая роль в театре «Et Cetera»?
– Корова. Я сразу сыграла главную роль в детском спектакле «Королевская корова». Это здорово! А вообще, я люблю все свои роли, все свои спектакли. Мне нравится, что все они разные. Сегодня я проститутка в спектакле «В зоне доступа», а завтра уже древняя старуха в «Земле Эльзы».
– И все режиссеры разные – наверное, трудно всякий раз пристраиваться?
– Каждый раз расшатывается твоя нервная система, приходится себя менять. Для одной работы ты много читаешь, смотришь фильмы, для другой слушаешь музыку. Всякий раз ты погружаешься в другой мир и начинаешь жить по-другому. Это невыносимо трудно, но и бесконечно прекрасно. Сейчас мы работаем с Григорием Дитятковским над пьесой Мольера «Любовная досада». Он в жизни совершенно другой, бесконечно обаятельный, но на репетициях с ним так сложно, что мне хочется убить его, убить себя. Григорий Исаакович садится, поднимает глаза – они уже совсем другие, и ты понимаешь, что он словно в трансе, он весь в авторском тексте, который знает наизусть.
Я первый раз работаю с ним, когда он ставил «Сердце не камень», была в декрете. И сегодня работа с ним для меня огромный подарок.
– Кем вы себя считаете – героиней или характерной актрисой?
– Всегда считала себя характерной актрисой. Но вдруг и Галин, и Морфов, и другие режиссеры мне стали предлагать роли героинь. Это очень важно, как тебя видят и насколько в тебе заинтересованы, насколько в тебе уверены режиссеры. Тогда и ты начинаешь себя слышать по-другому, понимать, что ты можешь быть и такой. Каждую свою работу я начинаю делать уверенно, а потом подключаются мозги. И все, как я это называю, начинается математика: высчитываешь, просчитываешь. И многое теряешь. Хорошо, что у меня муж – артист: он понимает все мои сомнения, страдания, метанья. Мы оба приходим домой уставшие, но все равно засиживаемся часто до четырех утра, хотя в семь мне уже надо вставать. Мы рассказываем друг другу про то, как прошел день, про все свои впечатления, радости.
– А если одновременно вы выпускаете премьерные спектакли и оба возвращаетесь домой уже к ночи? Кто сидит с детьми?
– У нас есть няня. Она всегда выручает, у нас же график работы все время меняется, но она всегда находит время, когда нужна. И я детей приучила к самостоятельности; они могут приготовить себе еду, лечь спать вовремя. Мои дети не учат уроки в гримерке и не обедают в служебном буфете. «С детства вкусил запах кулис» – это не про моих детей. В театр они приходят смотреть спектакли. Когда Ванечка в пять лет увидел «Блаженный остров», он очень переживал, что все герои погибли. «Мама, я бы тебя обязательно спас», – он мне очень серьезно обещал.
Недавно я вдруг почувствовала свой возраст. Все время думала, что мне 28, и вдруг поняла, что уже больше. По ворчанию, состоянию. Сто желаний, как раньше, уже не напишу. Всего десять, вполне конкретных. Я очень хочу родить третьего ребенка.
– А в эти десять желаний не входят роли?
– Каждая роль – это подарок. Иногда, и чаще всего, неожиданный. В «Мандате» исполнилась моя мечта, видимо, возникшая еще в студенческие годы, когда мы делали пародии. Переоделся – и ты другой человек. В «Мандате» у всех актеров маски, и чем ужаснее маска, тем интереснее играть. Появляется больше куража, адреналина. За две недели до премьеры я получила огромный нос, благодаря ему появилась маска. И я стала делать другого человека, стала искать прямо на сцене. В моей героине соединились сразу три человека, а когда я увидела себя в зеркале, поняла, что я старуха из мультфильмов моего любимого Миядзаки.
В «Мандате» мы только сейчас начали взлетать, стали ощущать реакцию зрительного зала. А я всегда чувствую, до какого ряда могу энергетически взять зал. Люблю, когда зрители реагируют, это ужасно, если они приходят с холодным носом.
Помню, однажды на спектакле «Надежда, вера и любовь…» я услышала, как девушка говорит своему парню: «Давай уйдем». Этот спектакль посвящен Великой Победе, в нем звучат стихи, песни, есть сатирические сценки. У спектакля и такой подзаголовок «Музыка Победы». Видимо, про войну ей смотреть не хотелось, но они досидели до конца, и в финале я увидела, что девушка в слезах, положила своему другу голову на плечо и тихо плачет.
– Неужели вы не только чувствуете реакции зрителей, но даже слышите их тихие реплики?
– Нет, конечно, я не могу слышать все, о чем шепчутся люди в зале. Но я всегда слышу, насколько они со мной, насколько их волнует то, что происходит на сцене. Проживают ли они вместе с нами историю, которую мы рассказываем, или смотрят в телефоны, думают о своем.
Когда играешь на Большой сцене, зрительный зал взять труднее. На Малой сцене другие затраты энергии, здесь проще.
– А «четвертая стена» по Станиславскому? Вы разве не отгорожены от зрителей?
– С одной стороны, вроде отгорожены, если во время спектакля схлопнется мир, я не замечу. Ну, например, в «Декамероне» звучит музыка в начале спектакля – и все, я уже там, в другом мире. Я почти как йог, вступаю в транс. Но «дыхание зала» – не просто красивая фраза, ты реально ощущаешь это дыхание. Мне неинтересно читать отзывы о спектаклях, хорошо прошел спектакль или плохо – это я понимаю по реакциям зрителей уже во время действия.
– Спектакли «Мандат» и «Грех да беда на кого не живет» выпускались почти одновременно. Такие разные роли, наверное, это было непросто?
– Очень непросто. Но это и огромное везенье. Репетировать сатирическую пьесу Эрдмана и почти параллельно малоизвестную пьесу А.Н. Островского. Работать с такими разными режиссерами, как Марина Брусникина и Владимир Панков. Участвовать в масштабном спектакле на Большой сцене и в камерном спектакле на Малой сцене, где все происходит так близко от зрителя. Тебе предлагают совершенно разные способы актерского существования – это же такая удача!
И я благодарна Александру Александровичу Калягину, который поверил в меня, когда пригласил в свой театр, и продолжает мне доверять. Все мои работы возникают с его благословения, и все встречи с талантливыми режиссерами и авторами – это тоже его заслуга.
Марина Станиславовна в спектакле «Грех да беда на кого не живет» предложила мне сыграть Лукерью Даниловну, сестру Татьяны, которая как будто подталкивает ее к измене. Моя героиня невольно становится виновной в случившейся трагедии. Меня очень пугала эта роль, надо было найти в себе этого человека и попытаться оправдать его. И всякий раз я стараюсь найти новый поворот, продолжаю работать.
– Дома вы забываете про театр?
– Во всяком случае, стараюсь своей работой не загружать домашних. Стараюсь быть внимательной к своим детям. Могу вместе с ними несколько часов откапывать червей, потом создавать для них среду обитания, а потом вместе переживать, что черви не выжили. У нас живут дома кошки, птички, недавно чуть не приобрели змею, но наш папа сказал, что не выдержит такого соседства.
Тексты повторяю в ванной или когда мою посуду. Мой сын раньше озабоченно спрашивал: «Ты текст роли повторяешь?» Наверное, ему было страшно, что мама сама с собой разговаривает. Со стороны, видимо, это выглядит жутковато. Но я ему объяснила: учить роли – моя работа. Дети уже к этому привыкли, и они понимают, что все должны работать. Собственно говоря, мое воспитание детей сводится к одной фразе: важно учиться, важно трудиться.
– Наверное, это и ваш девиз по жизни?
– Не задумывалась, но может быть. Действительно всю жизнь учусь, всю жизнь тружусь. И в этом счастье.