05.12.2020
спектакль «#ОСТОРОЖНОБАСНИ» - Влад Маленко и Театр Et Cetera
Лариса Каневская ,
журнал "Мнение"
30.11.2020
Гость эфира – артист и поэт Влад Маленко
Радио России
15.05.2020
Театр времен пандемии. Куда вернутся актеры и зрители?
Елена Поляковская ,
Радио Свобода
30.01.2020
Наталия Житкова: "Мечтаю о новом и неизведанном"
Татьяна Алексеева ,
Театральная афиша столицы
28.01.2020
Гость программы "Культурный обмен" - засл.арт.РФ Наталья Благих
Телеканал "ОТР"
Пресса
2024
2023
2022
2021
2020
2019
2018
2017
2016
2015
2014
2013
2012
2011
2010
2009
2008
2007
2006
2005
2002
2001
2000
1999
Наталия Житкова: "Мечтаю о новом и неизведанном"
Татьяна Алексеева
Театральная афиша столицы ,
30.01.2020
В труппу московского театра «Et cetera» актриса Наталия Житкова была приглашена по
окончании Школы-студии МХАТ, и работает здесь уже почти двадцать лет. Наталия занята во многих постановках театра, легко переходит из одного жанра в другой, из одной исторической эпохи в иную, из классической пьесы в современную…
Одной из первых ролей Наталии стала принцесса Камилла в спектакле «Тайна тетушки Мэлкин» Алана Милна, которую она играет по сей день. И ее Камилла – грациозная маленькая принцесса, заставляет поверить юных зрителей в простую истину: красота открывается только любящему сердцу.
Клеопатра, которую вы играете в спектакле «Моя жизнь», поначалу боится отца, во всем слушается его и уговаривает брата не уходить из дома. Но потом тоже меняет свою жизнь. Что толкает вашу героиню на бунт?
– Для меня роль Клеопатры и спектакль «Моя жизнь» очень много значат. Летом произошел ряд событий, которые изменили меня и заставили по-новому взглянуть на окружающий мир. И я благодарна театру и Егору Равинскому за возможность воплотить свои внутренние переживания в моей героине. Клеопатра жила чужими судьбами, для нее нет
никого важнее отца и брата, которых она ставила выше себя, своих чувств, выше своей жизни, которую она подчинила служению им. И то, что с ней случается, – это вовсе не бунт, а просто желание жить самой. Клеопатра прожила полжизни с закрытым ртом и сердцем ради других, закрывшись от радости. Она впервые полюбила, и это чувство помогло ей понять, что мимо нее проходит жизнь, в которой она до сей поры не участвовала. Полюбив, она раскрывается, расцветает и выливает свет, который годами накапливался в душе, наружу. Все герои говорят о каких-то высших материях и пытаются изменить окружающий мир, а Клеопатра единственная, кто действительно созидает. Она дает новую жизнь, оставляет после себя ребенка, и через эту девочку продолжается сама. И это не пустые слова, которые забываются, а живое существо, способное творить и созидать дальше.
В «Моей жизни» Чехов немножко другой, не тот, к которому мы привыкли, играя в его пьесах. Здесь нет его иронии, юмора, а спор доктора и главного героя – делить со всеми тяжелый труд во благо большинства или быть избранным
и трудиться во имя прогресса – это очень серьезное столкновение людей, имеющих разное мировоззрение.
– В театральных спектаклях и фильмах вы всякий раз меняетесь до неузнаваемости. Кого вам больше нравится играть – нежных и женственных героинь, таких как Клеопатра, или волевых, сильных женщин, как эксперт-криминалист Ольга Барышева в фильме «Вызов»?
– Как и любой актрисе, мне интересно пробовать себя в разных амплуа. Мне нравится на сцене и в кино быть слабой и сильной, смешной и стервозной. Я не боюсь пробовать новое и с радостью принимаю разные предложения. Знаете, когда Екатерина Гранитова ставила у нас детский спектакль «Ваня и Крокодил», она предложила мне две роли – Снегурочки и Тигрицы, и, видимо, это две мои сущности.
– Читала, что вы рисуете и пишете маслом. Бывает, что вам хочется сначала нарисовать портрет своей героини, а потом от внешнего образа перейти к внутреннему?
– Да, я рисую и пишу маслом, но своих героинь никогда не рисовала. Может, надо попробовать? Я иногда рисую во время выпуска спектакля то, что видят мои героини. Тогда легче понять их характер и посмотреть на мир глазами своего персонажа... Это, например, дома, деревья, мимо которых проходит Клеопатра в «Моей жизни». И камера в тюрьме Кфар-Раята, которую изучает Жанна из спектакля «Пожары». Моей героине, выросшей во Франции и не подозревающей о прошлом своей матери, надо было пройти тяжелый путь познания. И я в своих рисунках шла вместе с ней, распутывая страшный узел, который завязала война. А всех своих персонажей я рождаю внутри себя, вынашиваю, как ребенка, а уже потом как-то сами собой приходят и внешние характерные черты... Хотя в работе над
Амалией в спектакле Адольфа Шапиро «Это так...» мне помогли эскизы костюмов: я узнала, что буду в шикарном белом платье с открытой спиной, и многое в образе встало на свои места. А увидев на примерке алое платье Клеопатры, поняла, как надо играть сцену ее провала в театре и изгнание из «общества».
– Какая актерская работа была для вас самой сложной? Самой важной?
– Любая роль для меня важна, и любую я делаю в страшных мучениях и страданиях, каждый раз решая для себя, что ухожу из профессии. В любой, даже самой маленькой роли я прохожу долгий путь, начало которого очень далеко от того, что потом увидит зритель на сцене.
– До сих пор помню, как кричала ваша Жанна в «Пожарах». Как защитить себя от стресса, если играешь с такой отдачей? Легко ли вы приходите в себя после спектакля?
– Легко ли?.. Не знаю. Мне кажется, это нормально после сыгранного спектакля еще какое-то время жить им. Я переживаю, если что-то не сложилось так, как хотелось бы, что-то важное упустила, не попробовала то, что придумала. Или, наоборот, возникают радость и счастье, когда что-то неожиданное в спектакле или как-то по-особому удачно складывается, и тем более, если играешь, как вы говорите, с полнейшей отдачей всех своих сил, живешь этим и не спишь по ночам. Кстати, комедия тоже требует большой отдачи, особой лихости, импровизации, легкости, театральности, и если возникает сбой, если что-то тебя сковывает, ты не чувствуешь зрителя, не попадаешь в комедийную стихию, то это тоже вызывает определенные чувства, в которых до следующего спектакля копаешься.
– Считается, что актеры нуждаются в популярности, внимании и зрителей, и журналистов. Но вы почти не даете интервью, у вас нет страниц в социальных сетях, на сайте минимум информации. С чем это связано?
– Ой, я как-то об этом не задумывалась. Наверное, хочется сейчас оградить свою личную жизнь от любопытных глаз, а журналистов, как правило, интересует то, что происходит за закрытыми дверями моего сердца и моего дома. Зачем
об этом рассказывать? Посмотрите мои спектакли и роли в кино, там я вся нараспашку. У меня достаточно большая фильмография, и за плечами много ярких киноролей, но сейчас почему-то зовут сниматься редко, и мне очень жаль, потому что я обожаю мир кино.
– Значит ли это, что для вас кино важнее театра?
– Кино и театр – это абсолютно разные стихии и совершенно разные актерские проявления. Спектакль – это сиюминутный момент проживания и отдача из зрительного зала, взаимообмен энергиями, а в кино ты снимаешь одну и ту же сцену несколько дублей и можешь пробовать, по-разному играть. Но в театре есть возможность сыграть следующий спектакль, а в кино отснятый материал не изменить, к нему уже не вернуться. А еще театр для меня – мой дом, моя семья, куда я всегда возвращаюсь из киноприключенческих гастролей.
– Вы продолжаете писать стихи? Бывает ли, что они посвящены театру, вашим ролям?
– Стихи я продолжаю писать. Иногда даже приходят мысли опубликовать что-то, но это настолько личные переживания, что я боюсь так обнажаться. Мои стихи – это что-то вроде дневника, его обычно прячут от посторонних
глаз. Во время репетиций и выпуска спектакля я много стихов посвящаю своим героиням, даже бывает пишу от их лица. Это, как и рисование, просто мой выплеск, эмоция, запечатленная на бумаге...
– О чем вы сейчас мечтаете?
– О новых ролях. О встречах с большими режиссерами. О хорошем кино. О путешествии на Сицилию. О лете. О новом и неизведанном. О большом теплом доме, где каждый вечер перед камином будет собираться моя большая дружная семья…
окончании Школы-студии МХАТ, и работает здесь уже почти двадцать лет. Наталия занята во многих постановках театра, легко переходит из одного жанра в другой, из одной исторической эпохи в иную, из классической пьесы в современную…
Одной из первых ролей Наталии стала принцесса Камилла в спектакле «Тайна тетушки Мэлкин» Алана Милна, которую она играет по сей день. И ее Камилла – грациозная маленькая принцесса, заставляет поверить юных зрителей в простую истину: красота открывается только любящему сердцу.
Клеопатра, которую вы играете в спектакле «Моя жизнь», поначалу боится отца, во всем слушается его и уговаривает брата не уходить из дома. Но потом тоже меняет свою жизнь. Что толкает вашу героиню на бунт?
– Для меня роль Клеопатры и спектакль «Моя жизнь» очень много значат. Летом произошел ряд событий, которые изменили меня и заставили по-новому взглянуть на окружающий мир. И я благодарна театру и Егору Равинскому за возможность воплотить свои внутренние переживания в моей героине. Клеопатра жила чужими судьбами, для нее нет
никого важнее отца и брата, которых она ставила выше себя, своих чувств, выше своей жизни, которую она подчинила служению им. И то, что с ней случается, – это вовсе не бунт, а просто желание жить самой. Клеопатра прожила полжизни с закрытым ртом и сердцем ради других, закрывшись от радости. Она впервые полюбила, и это чувство помогло ей понять, что мимо нее проходит жизнь, в которой она до сей поры не участвовала. Полюбив, она раскрывается, расцветает и выливает свет, который годами накапливался в душе, наружу. Все герои говорят о каких-то высших материях и пытаются изменить окружающий мир, а Клеопатра единственная, кто действительно созидает. Она дает новую жизнь, оставляет после себя ребенка, и через эту девочку продолжается сама. И это не пустые слова, которые забываются, а живое существо, способное творить и созидать дальше.
В «Моей жизни» Чехов немножко другой, не тот, к которому мы привыкли, играя в его пьесах. Здесь нет его иронии, юмора, а спор доктора и главного героя – делить со всеми тяжелый труд во благо большинства или быть избранным
и трудиться во имя прогресса – это очень серьезное столкновение людей, имеющих разное мировоззрение.
– В театральных спектаклях и фильмах вы всякий раз меняетесь до неузнаваемости. Кого вам больше нравится играть – нежных и женственных героинь, таких как Клеопатра, или волевых, сильных женщин, как эксперт-криминалист Ольга Барышева в фильме «Вызов»?
– Как и любой актрисе, мне интересно пробовать себя в разных амплуа. Мне нравится на сцене и в кино быть слабой и сильной, смешной и стервозной. Я не боюсь пробовать новое и с радостью принимаю разные предложения. Знаете, когда Екатерина Гранитова ставила у нас детский спектакль «Ваня и Крокодил», она предложила мне две роли – Снегурочки и Тигрицы, и, видимо, это две мои сущности.
– Читала, что вы рисуете и пишете маслом. Бывает, что вам хочется сначала нарисовать портрет своей героини, а потом от внешнего образа перейти к внутреннему?
– Да, я рисую и пишу маслом, но своих героинь никогда не рисовала. Может, надо попробовать? Я иногда рисую во время выпуска спектакля то, что видят мои героини. Тогда легче понять их характер и посмотреть на мир глазами своего персонажа... Это, например, дома, деревья, мимо которых проходит Клеопатра в «Моей жизни». И камера в тюрьме Кфар-Раята, которую изучает Жанна из спектакля «Пожары». Моей героине, выросшей во Франции и не подозревающей о прошлом своей матери, надо было пройти тяжелый путь познания. И я в своих рисунках шла вместе с ней, распутывая страшный узел, который завязала война. А всех своих персонажей я рождаю внутри себя, вынашиваю, как ребенка, а уже потом как-то сами собой приходят и внешние характерные черты... Хотя в работе над
Амалией в спектакле Адольфа Шапиро «Это так...» мне помогли эскизы костюмов: я узнала, что буду в шикарном белом платье с открытой спиной, и многое в образе встало на свои места. А увидев на примерке алое платье Клеопатры, поняла, как надо играть сцену ее провала в театре и изгнание из «общества».
– Какая актерская работа была для вас самой сложной? Самой важной?
– Любая роль для меня важна, и любую я делаю в страшных мучениях и страданиях, каждый раз решая для себя, что ухожу из профессии. В любой, даже самой маленькой роли я прохожу долгий путь, начало которого очень далеко от того, что потом увидит зритель на сцене.
– До сих пор помню, как кричала ваша Жанна в «Пожарах». Как защитить себя от стресса, если играешь с такой отдачей? Легко ли вы приходите в себя после спектакля?
– Легко ли?.. Не знаю. Мне кажется, это нормально после сыгранного спектакля еще какое-то время жить им. Я переживаю, если что-то не сложилось так, как хотелось бы, что-то важное упустила, не попробовала то, что придумала. Или, наоборот, возникают радость и счастье, когда что-то неожиданное в спектакле или как-то по-особому удачно складывается, и тем более, если играешь, как вы говорите, с полнейшей отдачей всех своих сил, живешь этим и не спишь по ночам. Кстати, комедия тоже требует большой отдачи, особой лихости, импровизации, легкости, театральности, и если возникает сбой, если что-то тебя сковывает, ты не чувствуешь зрителя, не попадаешь в комедийную стихию, то это тоже вызывает определенные чувства, в которых до следующего спектакля копаешься.
– Считается, что актеры нуждаются в популярности, внимании и зрителей, и журналистов. Но вы почти не даете интервью, у вас нет страниц в социальных сетях, на сайте минимум информации. С чем это связано?
– Ой, я как-то об этом не задумывалась. Наверное, хочется сейчас оградить свою личную жизнь от любопытных глаз, а журналистов, как правило, интересует то, что происходит за закрытыми дверями моего сердца и моего дома. Зачем
об этом рассказывать? Посмотрите мои спектакли и роли в кино, там я вся нараспашку. У меня достаточно большая фильмография, и за плечами много ярких киноролей, но сейчас почему-то зовут сниматься редко, и мне очень жаль, потому что я обожаю мир кино.
– Значит ли это, что для вас кино важнее театра?
– Кино и театр – это абсолютно разные стихии и совершенно разные актерские проявления. Спектакль – это сиюминутный момент проживания и отдача из зрительного зала, взаимообмен энергиями, а в кино ты снимаешь одну и ту же сцену несколько дублей и можешь пробовать, по-разному играть. Но в театре есть возможность сыграть следующий спектакль, а в кино отснятый материал не изменить, к нему уже не вернуться. А еще театр для меня – мой дом, моя семья, куда я всегда возвращаюсь из киноприключенческих гастролей.
– Вы продолжаете писать стихи? Бывает ли, что они посвящены театру, вашим ролям?
– Стихи я продолжаю писать. Иногда даже приходят мысли опубликовать что-то, но это настолько личные переживания, что я боюсь так обнажаться. Мои стихи – это что-то вроде дневника, его обычно прячут от посторонних
глаз. Во время репетиций и выпуска спектакля я много стихов посвящаю своим героиням, даже бывает пишу от их лица. Это, как и рисование, просто мой выплеск, эмоция, запечатленная на бумаге...
– О чем вы сейчас мечтаете?
– О новых ролях. О встречах с большими режиссерами. О хорошем кино. О путешествии на Сицилию. О лете. О новом и неизведанном. О большом теплом доме, где каждый вечер перед камином будет собираться моя большая дружная семья…