Наша «Олеся» на сцене московской

— Больше всего меня поразила трудоспособность российских актеров, — делится Галина. — Из–за огромной конкуренции они безумно много работают, все время придумывают что–нибудь. Репетиции длились с одиннадцати утра до девяти вечера с небольшим перерывом на обед, и впервые на них уставали не актеры, а я. В Москве нет такого потока репертуарных спектаклей, как в Риге. У нас некоторые театры гонят по 20 премьер в год (непонятно зачем) и уже через год их снимают. А в Et Cetera долго отрабатывают каждый акт, сам Калягин проверяет на прогонах каждое слово. И если актер хоть в одном соврал, то разбирает это… Я только оттуда, вводила второй состав — молодых ребят, выпускников ГИТИСа прошлого года. И у них то же самое огромное стремление работать сутками ради того, чтобы выбиться, быть замеченными. Я дала им такую возможность. О мальчике Иване написали уже все серьезные критики. — Галина, как вам из Риги удалось попасть в один из самых популярных московских театров? — Один из самых сильных продюсеров Москвы, Давид Яковлевич Смелянский, приезжал в Латвию по специальной программе, по которой меня часто приглашают и на фестивали, и на работу. Он просмотрел спектакли практически во всех театрах и оценил мой "Вей, ветерок!". Позвонил и попросил поставить у Калягина спектакль. Но постановку долго переносили, я отказывала Калягину, чтобы сделать репертуар для своего театра "Обсерватория". Нам нужен полноценный репертуар, иначе театр погибнет. — А не было идеи перенести на московскую сцену "Вей, ветерок"? — Москвичи не собирались выкупать права на латвийскую пьесу, они просто хотели такую же сильную эмоциональную постановку. Я предложила несколько вариантов, и остановились на "Олесе". Но вовсе не тайна страсти стала главной ее темой. Моя история не столько о любви, сколько о некоей высшей силе, о знаниях, которыми владеет Олеся и которые недоступны другим жителям Полесья. И они пытаются уничтожить носительницу этих знаний. Ей не остается ничего, кроме как обратиться к Богу за высшей справедливостью. Сама история начинается с конца. Автор вспоминает и не может себе простить, что так случилось. "Сегодня" и "давно" разделены буквально и очень наглядно. Левая часть сцены — писательская квартира, стеллажи книг до потолка, современная кухня. Писатель за компьютером записывает историю своей юной страсти. И на его писательской кухне возникают персонажи. Там нежданно поселяются Мануйлиха с Олесей, а с ними весь колдовской, полный чар и ворожбы мир. Потом действие потихоньку перетекает на сцену, на ее правую пустую половину. Где сегодняшний человек вновь остается один на один с непознанным, как будто и не было никакого Просвещения. Именно это переживание мира, в котором рационализм и магия встречаются в новых обстоятельствах, уводит историю страсти на более глубокий уровень, где загнанная в угол цивилизация встречается с пугающей магией. О моем почерке метафорического театра критики говорили с новой силой именно после этого спектакля. — А как обстоят дела у вашей "Театральной обсерватории"? — Год прошел блестяще. Я собрала хороших актеров — 6 штатных и 2 внештатных — и, что не менее важно, хорошую администрацию. По своему опыту знаю, как много зависит от того, чтобы вовремя были готовы декорации, составлен график репетиций. Я очень скучала по моему театру все эти месяцы в Москве. Сейчас у нас полный репертуар из семь пьес. Чтобы выжить, играем каждый день, а в выходные даже по два спектакля в день. Без меня были поставлены две премьеры: "Прощай, оружие" и "Абсент". Кроме того, литовский театр выкупил права на постановку "Кэрри. Ретроспекция" на музыку Паулса. Очень удачная премьера, даже удачнее, чем в Национальном театре. С этим спектаклем меня пригласили на престижный международный фестиваль "Балтийский дом". — Поскольку наше интервью проходит перед Новым годом, традиционный вопрос: что вы ожидаете в следующем году? — Моя заветная мечта — жить спокойно в своей стране вместе с моим театром. Но… Ничего хорошего в Латвии я уже не жду. После Москвы все тут выглядит просто ужасно. Закрывают школы и больницы, уже прикрыты все предприятия, у пенсионеров отобраны пенсии. Тоска… Единственное, что меня здесь держит, — мой театр, в котором актеры работают с такой же отдачей, как и московские.