Подписка на новости

Подписаться на новости театра

Поиск по сайту
Обычная версия сайта
Заказ билетов:
+7 (495) 781 781 1
Пушкинская карта

МОСКОВСКИЙ ТЕАТР «Et Cetera»

Et Cetera

художественный руководитель александр калягин

главный режиссер Роберт Стуруа

Пресса

На что способен аферист?

Ксения Жеглая
"Что новенького?" , 01.11.2009
Идем на «Продюсеров»!Когда после мюзикла «Продюсеры» выходишь из театра Et Cetera, кажется, что на улице кто-то убавил контрастность. Яркий, пышный, сверкающий мюзикл удивительным образом преображает реальность: на крыльце впору танцевать чечетку, в метро спускаться как-то боком, поигрывая тросточкой, а разговаривать - речитативом. Но самое главное - это ощущение, что любые чудеса и перемены - в твоих руках. Сложно сказать, в чем очарование этой истории Мела Брукса: в сюжете, обаятельных характерах, смешении провокационных крайностей или виртуозном балансировании над безвкусицей. «Продюсеры» совсем не похожи на сказочные мюзиклы, идущие на московских сценах. Толчком к развитию сюжета здесь служит... корыстный бухгалтерский трюк. Пара аферистов, бродвейский продюсер Бьялосток и бухгалтер Блум, решают заработать, поставив заведомо провальный мюзикл (коллегам Блума не нужно объяснять, как такое возможно, а остальным секрет пусть откроет спектакль), и улететь в Рио-де-Жанейро. Но могут ли бездарная пьеса помешанного нациста, безголосые актеры и эксцентрично тщеславный режиссер «спасти» их «Весну для Гитлера»? Этот авантюрный сюжет принес Мелу Бруксу «Оскара» за лучший оригинальный сценарий: в 1968 году по нему был снят фильм «Весна для Гитлера». В 2001 году история с незначительными поправками обрела вторую жизнь на Бродвее, через 4 года по мюзиклу «Продюсеры» в Голливуде был снят одноименный фильм. А в апреле 2009 года на сцене московского театра Et Cetera начались приключения русских Бьялостока и Блума. Сегодня режиссер отечественной версии Дмитрий Белов рассказывает журналу «Что новенького?» о мюзикле и о себе, а еще... ...О резиновой дубинке и об американской мечте На одной из репетиций режиссер Дмитрий Белов был замечен с резиновой дубинкой в руках. И теперь из чувства самосохранения я решила прояснить этот вопрос. - Дмитрий, зачем Вам дубинка? - Если честно, она в тот момент случайно оказалась у меня в руках – это реквизит спектакля, а мне нужно было чем-то занять руки. Шел седьмой месяц войны с материалом, и непонятно было, чем все это закончится. Казалось бы: мюзикл уже поставлен, в купленной пьесе прописано огромное количество ремарок, которые мы обязаны соблюсти, пьесу огромное количество раз ставили в той редакции, которую делал сам Мел Брукс. Но проявилась разница менталитетов, оказалось, что российские постановочные силы не владеют в совершенстве жанром мюзикла. То, что по нашему расчету должно было очень легко выходить, выходило поначалу коряво... Слава богу, нас выручил кризис: мы оттянули премьеру на несколько месяцев и благодаря этому смогли погрузиться в материал настолько, чтобы не пришлось краснеть. - Вы договорились с правообладателями, что не будете трогать пьесу и музыку, но сделаете при этом что-то свое. То есть мюзикл не требует соблюдения канонов оригинальной постановки? - Чеховские пьесы или оперу «Евгений Онегин» тоже никто не трогает. Текст не изменяется, тем не менее количество режиссерских трактовок огромное. - Вы, Дмитрий, признавались, что история поначалу показалась Вам слишком американской. Критики отмечают, что Вам удалось адаптировать американский юмор так, чтобы он не казался чужим... - Вообще, американский мюзикл сам по себе - это не для нашего менталитета. В «Продюсерах» заявлена абсолютно американская система ценностей: успех - мера всех вещей. Это индивидуализм, доведенный до крайности. Бьялосток, аферист типа Остапа Бендера, противостоит всей системе. Про­тивостоит и бухгалтер Блум, абсолютно роботоподобный раб, осмелившийся бросить системе вызов. С одной стороны, в этих персонажах было что-то родное, а с другой - была между нами все-таки непреодолимая, как мне казалось, пропасть... Ну и, естественно, отношение к теме фашизма. Для американцев это некий отстраненный вопрос. А у нас Вторая мировая в каждый дом постучалась, каждую семью обожгла, и нельзя не уважать память людей. Но «Продюсеры» - это мюзикл о том, на что способен аферист, чтобы заработать денег. В нем говорится о жажде наживы, о желании с помощью денег вырваться из такой вот жизни. И герои осуществляют мечту - зарабатывают миллионы и улетают в Рио-де-Жанейро. Это американский способ воплощения мечты, сейчас он во многом становится моделью и нашего существования, хотя настоящее российское счастье, мягко говоря, другое. ...О мастерстве и о том, чего нельзя делать на кастинге - Что же это за «пятый элемент» такой, который заставил «Продюсеров» заго­ворить на совершенно родном для нас всех языке? - Прежде всего, это команда. Модель, которую нам удалось вместе выработать, нельзя назвать авторской. Каждый внес свое видение истории, и именно поэтому большому количеству зрителей все понятно и близко. Блестящую работу проделали Алексей Кортнев, автор перевода песен, и Ира Лычагина, автор либретто. Замечательная Таня Солнышкина - музыкальный руководитель постановки, Жанна Шмакова - хореограф и Оля Шагалина - художник - три человека, с которыми я работаю с начала века. Эти девушки, по-моему, могут увлечь даже перешедших в иное бытие людей, в том смысле, что мертвого подымут. Ради дела. Работа с Александром Александровичем Калягиным - это поворотный момент в моей биографии, огромная школа. У него блестящее понимание: цены и жанра мюзикла. Калягин, как артист с большой буквы, умеет показать, рассказать артисту так, как я в силу своей режиссерской специфики не могу, зная кухню, зная технологию изнутри. Давид Яковлевич Смелянский - продюсер, гениально умеющий прекратить «качку на корабле» - а «качка» у нас порой была запредельная. Ведь режиссер очень зависит от обстоятельств, а продюсер - он не присутствует на этой вакханалии чувств, он как бы над ситуа­цией. Вообще, постановка мюзикла - это коллективное творчество личностей. Один занимается танцами, другой - вокалом, третий отвечает за то, чтобы на мюзикл каждый день приходило определенное количество людей. И не из-за гениальной работы Белова, а прежде всего потому, что все сделано командой качественно и ярко. - Скажите, как Вам удалось «завести» актеров? - Музыка - удивительный дар этого жанра. Не пьеса увлекла актеров, а музыка и танец. Балетмейстеры и концертмейстеры начали растанцовывать и распевать труппу, и у актеров включились эмоции... Подчеркну, мы работали в условиях репертуарного театра Ет Cetera. С этой точки зрения задача была очень интересна творчески: сделать мюзикл с людьми, которые никогда не были серьезно связаны с этим жанром. То есть у всех были какие-то романы, но продолжительных отношений не было. И вот это преодоление острых углов мастерства - танца, вокала, специфи­ческого владения речью, подачи текста - развернуло их к новым сторонам профессии. - Что для Вас решающий фактор при выборе актеров? - Для меня в мюзикле главным является ремесло, когда человек вкладывает в работу огромное количество знаний, умений, физической энергии, в конце концов! В наш век концептуального искусства, когда достаточно додуматься выставить заспиртованную корову, чтобы считаться мировым гением, владение сценическим ремеслом - редкость. Это сказывается на пренебрежительном отношении и к речи, и к вокалу, и к экономическому фактору. А мюзикл невозможно делать, не имея подготовленных специалистов, солидной финансовой базы и твердого намерения создать прежде всего качественный продукт. Не экстраординарный, не гениальный, а качественный. - Все, кто видел «Продюсеров», удивляются, где же Вы набрали таких талантливых, таких красивых, музыкальных... - Они на самом деле есть. За время существования крупнобюджетного мюзикла в Москве появилось достаточное количество артистов, профессионально владеющих жанром. Я не могу сказать, что мы искали актеров с внешностью фотомодели. Выбирали владеющих голосом и телом, а мастерство постановочной команды позволяет этим людям блистать. Этот блеск мастерства и есть сам по себе красота. - А каких вещей Вы не приемлете на кастинге? Что может Вас заставить прервать его без объяснений? - Не приемлю, когда целью кастинга является не желание играть на сцене, а бесконечное самолюбование. Сейчас сформировалась целая армия людей, которые смотрят в голубые экраны и почему-то решают, что «стать звездой» очень легко. Приходят люди с какой-то невероятно завышенной самооценкой ничего не сделавшие и, главное, не умеющие делать. А игра актера только тогда приносит плоды, когда она связана с каким-то служением безоглядным. ...О том, что такое режиссура и чем хороши непрофессиональные актеры - Приходилось ли Вам иметь дело с непрофессиональными актерами? - Да, приходилось. Более того, меня приглашали в одну компанию делать спектакль. Мне надо было собрать команду, создать с ними некий продукт, которым бы они гордились. Это все делалось и для внутреннего сплочения, и для разных бизнес-целей руководства. Мне в этом проекте очень понравился их студенческий жар: ты понимаешь, что люди чего-то не умеют, но на репетициях все равно не отдаешь, а больше получаешь. Это был такой интенсивный обмен! Я все время ловил себя на мысли, что я работаю с огромным удовольствием и еще получаю за это деньги. - Скажите, а как с Вами работается? Какое у Вас режиссерское амплуа? - Это очень зависит от условий работы, от атмосферы. Если мне комфортно, то работа протекает в атмосфере любви и согласия, если нет - может стать каким-то кошмаром. Если материал не дается, и ты, приходя на репетицию, не знаешь точно, чего ты хочешь от людей, возникает некоторое отторжение. Если встречаешься с какой-то косной структурой, которая не хочет меняться, приходится добиваться результата насильственными методами - это так называемая авторская режиссура, я больше в опере ею занимался. А иногда я отпускал ситуацию, и сам потом не знал, как ее удержать. Режиссура - это вступление в очень тесную эмоциональную связь. Я, кстати, совершенно не понимаю людей, которые вступают в близкие отношения с кем-то из команды: для меня это недо­пустимая история. Процесс репетиции бывает до такой степени мощным обменом эмоциями, что мне не нужно никакого дальнейшего развития. Тем более что во мне сохранилось отношение к театру как к храму, хотя уж, наверное, более «злачное» место найти сложно - я имею в виду и атмосферу, и разные рабочие моменты. ...О провалах и сумасшествии - Вы умеете смотреть свои спектакли как зритель? - Нет! Абсолютно нет, я эмоционально зависим, я сумасшедший. Не считаю это своим сильным качеством, скорее, это неумение владеть собой. - Простите, а если бы Ваши спектакли не имели успеха, Вы бы все равно их ставили? Фанатик ли Вы? - У меня были парадоксы: на репетиции - блестящая атмосфера, получали колоссальное удовольствие друг от друга, а выходим на зрителя - зритель в шоке. Не проходит, не понимают, не видят, не идет. Я очень серьезно переживал в тот момент: как же оборонить себя от внешнего мира? Ведь иначе ты, приходя на работу, сразу же начинаешь думать, что будет после премьеры. И тогда теряется радость, и, вместо того чтобы жить, постоянно что-то программируешь... Я всегда стараюсь разделять процесс творчества, когда что-то придумываю, воплощаю, и жизнь спектакля вовне, которая начинается после премьеры. Мюзикл - будем честными - требует успешности, иначе продюсеры не простят. Но без творчества он невозможен. - А провальную вещь Вы сумели бы поставить? - Провальную? За деньги? Честно скажу - наверное, да. Бывают такие моменты, что кажется - да, я готов - так надоела эта борьба за совершенство. Думаю, надо иногда делать исключительно ради денег, хотя бы затем, чтобы потом заново оценить, какое это удо­вольствие работать ради творческих целей. ...Об алых парусах и о голубых пеленках - После «Продюсеров» остается удивительное ощущение собственного всемогущества. Кажется, что можешь и вырваться из рутины, и добиться чего угодно... - Человеку необходим адреналин, такая прививка веры в себя, особенно когда он перешагивает определенный рубеж. Важно понять, что ты еще на что-то годишься, что есть еще порох в пороховницах. Такой взгляд на жизнь и представлен в нашем мюзикле. Хотя это совершенно не значит, что нужно срочно делать революцию и все бросать. Но ожидание алых парусов никогда не должно человека покидать. Для меня главная тема мюзикла - то, что у каждого человека есть шанс. Бьялосток из фашиста делает музыканта, из блондинки, торгующей собой, делает артистку, из самовлюбленного режиссера - блестящего комедийного актера, а из бухгалтера, не верящего в свои силы, - свободного человека. В некотором смысле Бьялосток для них господь Бог. Он знает их слабые места, он дает им шанс - и он это чувствует. В этом, конечно, его сила. Впрочем, моменты в пьесе, которые позволили бы нам ставить спектакль про Бьялостока, они какие-то менее русские, что ли. Большую внутреннюю психологическую полноту мы почувствовали в бухгалтере Блуме. В российском театре он неожиданно для нас вышел на первый план, он нам ближе. Другой момент связан с тем, что бухгалтер Блум - альтер эго Мела Брукса. Он рассказывал историю своей юности, в его жизни был такой аферист-продюсер. - У Блума есть талисман - голубая пеленка, которая его успокаивает, когда он нервничает. А у Вас есть что-нибудь такое, что возвращает равновесие? - Да, есть, обязательно. Горы. Точнее скажу - Крым. Горный Крым - это единственное место, где существование высших сил - назовем это так - для меня неоспоримо. Ни один земной институт меня, к сожалению, в этом не убеждает, а вот там присутствие Бога неоспоримо. Для меня это каждый раз глоток свежего воздуха. Сочетание гор этих сумасшедших, дикой природы, которую там еще можно найти, очень простых людей, во многом имеющих отношение к утерянной дореволюционной России, дает ощущение какого-то живого источника, дающего силы и каждый раз приводя­щего тебя к единственно верному знаменателю.