Магнетизм Калягина

Наш юбиляр не любит пустословия. Вот почему свое 75-летие Александр Александрович КАЛЯГИН решил отметить на сцене собственного театра “Et Cetera” новой работой. Премьера Роберта Стуруа “Ревизор. Версия” – подарок-сюрприз зрителям. “Реприманд неожиданный” кроется в том, что всенародно любимый артист предстанет в образе Хлестакова. Когда-то в репертуаре театра был “Дон Кихот” Александра Морфова, увидевшего Калягина в заглавной роли. Санчо Пансу сыграл артист Вахтанговского театра Владимир СИМОНОВ. Именно его, многолетнего партнера Калягина, мы попросили поделиться своими мыслями о юбиляре.


– Впервые я увидел Александра Александровича на Казанском вокзале. Он был в кожаной куртке и клетчатой кепочке. Стоял, подняв воротник, чтобы его не узнали, кого-то встречал. Я не мог тогда представить, что судьба подарит мне счастье выходить с ним на одну сцену. До того, как мы познакомились с Александром Александровичем, я много слышал о нем. Мне говорили: “Ты не видел этот фильм с Калягиным? Обязательно пойди!”. Александр Александрович был и остается актером № 1 – так считали мои однокурсники по Щукинскому училищу, и так оно и есть. Дело не в том, как он выглядит в той или иной роли, а в том, ЧТО он делает со зрителем.

Сегодня очень сильно изменилось отношение к артисту. На него смотрят как на модель, внешний облик выходит на передний план. Калягин же заряжает зал колоссальной внутренней энергией. Как тонко он создает свои роли, с каким мастерством, когда невозможно понять, как это все “сшито”. Мы давно играем “Лица” – спектакль по рассказам Чехова, и до сих пор я получаю огромное наслаждение от его существования на сцене. Если я что-то умею, то могу сказать с уверенностью: очень многое я взял от Александра Александровича, именно от него как учителя. Я вижу, что он делает, и моя природа актерская, обезьянья, отзывается. Я пытаюсь повторить его опыт, основанный на знании человеческой души.

– Какие его роли вам особенно близки?

– В разное время они были разными. Мы давно дружим, давно играем вместе. Когда-то во МХАТе стоял как завороженный и смотрел, как он играл Ленина в “Так победим!” (я участвовал в спектакле), это было настоящее чудо. Я испытал щенячий восторг от Оргона в “Тартюфе” Эфроса. Мне очень нравилось, как он играл Федю Протасова в его же “Живом трупе”. К сожалению, жизнь спектакля Анатолия Васильевича оказалась недолгой, но у меня сохранилось сильнейшее впечатление от этой роли.

Калягин в кино – отдельная тема. Одна из безусловных вершин – Платонов в “Неоконченной пьесе для механического пианино”. В наших поездках по России к Александру Александровичу нередко подходили люди, говорили, что они воспитаны на этом фильме.

– Мне тоже кажется, что Платонов в “Неоконченной пьесе” – не только одна из лучших ролей Калягина, но и, быть может, одна из идеальных работ в чеховском репертуаре на все времена. Для вас Чехов и его произведения – линия судьбы. Ведь вы сыграли Треплева, Тригорина, Войницкого, сейчас играете Серебрякова в “Дяде Ване” Римаса Туминаса. И для вас, и для Калягина Чехов – особый автор. Автор, с которым можно прожить жизнь. Ваш общий спектакль “Лица” по рассказам Антона Павловича до сих пор в репертуаре. Я знаю, что он возник случайно. Из концертной, гастрольной программы, где вы с Александром Александровичем попробовали сыграть вместе несколько чеховских миниатюр.

– С одной стороны – случайно. Но совсем не случаен автор. Мы же не стали делать отрывочки из Шекспира, Мольера, Островского. Александр Александрович считает Чехова значимой и знаковой фигурой в своей жизни. Через понимание Антона Павловича, через его драматургию, его прозу он приходит к ролям в пьесах других драматургов. То же самое происходит и со мной. Чехов – мой любимый писатель с детства. Когда я поступал в Щукинское училище, читал Чехова, позже играл Чехова в курсовых работах, видел множество постановок его пьес, в том числе зарубежных. Мы с Александром Александровичем чувствуем Чехова настолько близко, что нам в спектакле “Лица” не нужен был третий, переводчик, то есть режиссер. Режиссером стал Калягин. Но чудо в том, что “Лица” мы играем 26 лет. Никогда нам в голову не приходило взяться за что-то новенькое. Чем ближе мы подходим к Чехову, тем дальше он от нас уходит. Он для нас всегда нов. Так силен Чехов и посланное нам Богом понимание этого материала. Ирония, юмор, печаль, трагедия – и все это вместе. Уход человека из жизни трагичен, а зал умирает от смеха. Только Антон Павлович в “Дипломате” мог соединить, казалось бы, несоединимое.

– Федор Иванович Шаляпин спрашивал Ольгу Осиповну Садовскую: “Как это вы можете так играть? <…> Теперь-то и свах таких нет”, и актриса отвечала: “Да ведь жизнь-то наша, она завсегда одинаковая”. Я недавно пересматривала “Лица” и обратила внимание, что многие моменты, раньше не замеченные, звучат до боли современно.

– Чеховские рассказы содержат вечные формулы. Люди смеются не тому, как жили когда-то. Чеховские ситуации накладываются на ситуации сегодняшнего дня как калька. Послушайте рассуждения какого-нибудь деятеля по телевидению и сравните с разглагольствованиями помещика Камышева в исполнении Калягина в рассказе “На чужбине”. Поразительное сходство! То же и с “Психопатами”. Поменяйте фамилии, и возникнет стойкое ощущение, что действие происходит сейчас. К сожалению, никто ничему не учится, человек все равно живет так, как велят ему гены, ментальность.

Я видел, как играют те же рассказы другие актеры. Но то, что делает Александр Александрович (я пытаюсь не отставать от него), потрясающе.

– Я читала интервью Александра Александровича, где он очень тепло говорит о вас: “Работать с Симоновым легко и понятно. Мы познакомились в Художественном театре и с того времени мы с ним дружим”. Эти слова дорогого стоят. Попробуем кратко охарактеризовать Калягина как партнера.

– Партнерство – это как в танце: пара становится одним существом, единым целым. Калягин – идеальный партнер, если ты играешь чуть-чуть по-иному, тебе по-иному отвечают. Когда флюиды, нюансы перелетают от одного к другому, это сродни состоянию почти наркотическому. Я редко встречаю подобное партнерство. Я видел его в работе с такими актерами, как Юрий Богатырев, Анастасия Вертинская, Татьяна Лаврова, Станислав Любшин. Но при этом он всегда был во главе, такова его природа – приковывать к себе намного больше внимания, чем остальные.

Говорят: он сложный человек. Мне же с ним легко. Наверное, мы и в сложностях похожи, в своем отношении к предмету искусства, театру, кино. Мы можем долго не видеться, встречаться только на спектакле или в какой-нибудь поездке, где теснее общаемся. Не могу назвать ни одного человека, с которым у меня было бы настолько близкое чувство юмора, как с Александром Александровичем.

Актеры вообще не дружат, природа не позволяет. Но тут природа сделала выходной и открыла для нас эти створки дружбы. Я не идеализирую наших отношений. Много было всего, обиды, непонимание, предложения того, что я не принимаю. Жизнь – не крем-брюле. Но это была проверка на прочность. Я слишком дорожу нашей дружбой, поэтому не хочу об этом много говорить.

– Со спектаклем “Лица” вы объехали множество российских фестивалей, показывали его за рубежом.

– Это правда. Мы объехали всю Россию и полмира. Везде нас встречали по-разному, но одинаково хорошо. В Японии, например, зритель необыкновенно трогательный. Играли мы без перевода, каждому рассказу предшествовал пересказ фабулы по-японски. Публика смеялась, она воспринимала эти пересказы как анекдоты. Но когда мы играли, в зале стояла гробовая тишина. Зрители ловили каждое слово, слушали текст, как пение птиц, смотрели спектакль как произведение искусства. Среди публики было много студентов, изучающих русский язык и русскую литературу в университетах. Мы играли в Америке, в Европе, и везде нас хорошо понимали.

Я мог бы долго говорить об Александре Александровиче как о феномене, совершенно уникальном явлении. Он как сильнейший магнит, притягивающий к себе. Это божий дар, но им нужно уметь распорядиться. Александр Александрович умеет. Даже если он отказывается от роли, он делает это разумно. Он очень умный артист. Есть актеры, которым необходим кто-то, чтобы направлять, контролировать. Он же в ладах с самим собой. Все успевает. Калягин – председатель Союза театральных деятелей, и у него это прекрасно получается. Он работает, творит. Бог дал ему мощный заряд. Для меня величайшее счастье быть рядом.