Подписка на новости
Поиск по сайту
Обычная версия сайта
Заказ билетов:
+7 (495) 781 781 1
Пушкинская карта

МОСКОВСКИЙ ТЕАТР «Et Cetera»

Et Cetera

художественный руководитель александр калягин

главный режиссер Роберт Стуруа

Пресса

«Дороги роли, которые тяжело даются»

Анастасия ТОМСКАЯ
Журнал «Театрал» , 01.06.2010
Актриса театра Et Cetera – одна из самых ярких на театральном небосклоне столицы. Это отметило и жюри «Золотой маски», присудив Наталье Благих приз за лучшую женскую роль в мюзикле. Сейчас Благих вовсю репетирует в шекспировской «Буре», так что наш разговор состоялся в ее гримерке, между двумя репетициями. – Вы назначили время интервью между дневной и вечерней репетициями. Такое ощущение, что они у вас круглосуточно. – Вроде того. Вечерняя репетиция начинается в семь, так что можно сказать, что я в театре живу. Мы к Дню Победы делали спектакль, а еще Роберт Стуруа(*) репетирует «Бурю» Шекспира. Но это просто период такой, посчастливилось. – То есть вам нравится такой ритм? – Конечно. Отдыхать не хочется. – Такое отношение к работе у вас потому, что учитель – Фоменко? – Думаю, что нет. Просто свойство характера. Иногда возникают в театре моменты, когда играешь текущий репертуар, но ничего нового не репетируешь. Было такое, когда год не репетировала – и очень мучилась. – Вы в театре с 98-го года… – Мы учились у Фоменко четыре года, а пятый были стажерами в «Мастерской». Потом я пришла в Et Cetera и еще год параллельно играла спектакли в обоих театрах, до тех пор, пока это не стало невозможно. Я не уходила от Фоменко, он сам выбирал, кого оставить, кого отпустить на свободу. – Было обидно? – Первое время было чувство какое-то непонятное. Я ведь театром начала заниматься, только когда поступила в РАТИ, а поступила поздно – в 21 год. И никакого другого театра, кроме театра Петра Наумовича, представить не могла. И вдруг оказалось, что может быть другой театр: с другим языком, другим стилем, другим воздухом даже. Адаптацию, конечно, я переживала, но театр был очень молодой, и у него еще не было сложившегося жесткого почерка. И так получилось, что я развивалась вместе с ним, была в процессе наших проб и поисков. Да еще коллектив оказался замечательный: мы с самого начала любили друг друга, поддерживали и нуждались друг в друге. – И с переездом с Нового Арбата на Мясницкую это не потерялось? – По счастью, нет. Иногда мы жалеем только, что у нас такие замечательные гримерки сейчас: раньше у нас была одна большая гримерка на всех девочек, и это давало близость друг к другу и какой-то кураж. Но здесь зато ходим в гости друг к другу. – Понятно, что у вас прекрасные вокальные и движенческие данные. Но было ли тяжело входить в стилистику мюзикла «Продюсеры»? – Я была уже несколько размята участием в «Моей прекрасной леди»(*), которую ставил Бертман. Мы все-таки пели на английском, да еще под живой оркестр, да еще с очень активным движением. Но в отношении «Продюсеров» у меня был самый большой вопрос: как вообще эта история, включающая в себя темы нацизма, Гитлера, определенных символов, может быть поставлена на нашей сцене, я имею в виду – в России. Для нашего поколения это все еще больная тема. Я же была еще октябренком, пионеркой и комсомолкой. Помню, была одна история: мне только-только повязали красный галстук, я гордо шла по улице, и тут какой-то хулиган крикнул: «А ну, дай сюда!» А я ответила: «В магазине купи!» Потом корила себя ужасно, что не защитила этот красный галстук. Но вернемся к «Проюдсерам». Я поняла, что тема эта ложится на мужские плечи, а я играю только про любовь: дурочка в перьях, которая знает, что мужчина, которого она обожает, смотрит на нее из зала. – А когда вы получили «Золотую маску», это было приятно? – Скорее, это было удивительно. Я искренне была уверена, что не получу «Маску»: такие у меня были конкуренты, да еще роль у меня все-таки второго плана. Это вольность и шутка, подумала я, которую позволила себе драматическая актриса, десять лет работающая в театре. Я даже речь лауреата не сочиняла! – А тяжело физически работать в «Продюсерах»? – Безусловно, да. Казалось бы, номер длится всего четыре минуты, а отдышаться после него сложно. Хореография требует пунктирной, птичьей точности при постоянной смене ритма. – А вы как-то готовите себя к спектаклю? – Во-первых, я похудела килограмма на три. За неделю до блока спектаклей сажусь на диету из травок и листовых салатиков, кефир. Никаких конфет и бутербродов. Хожу в спортзал два-три раза в неделю. Зато когда мы отыгрываем последний спектакль блока, я прихожу домой и ем торт или мороженое. – А есть спектакль кроме «Продюсеров», который вы любите? – Все спектакли, в которых я играю, люблю. Но особенно дороги те роли, которые тяжело даются. Настоящим испытанием для меня стала роль Светы Два в «Подавлять и возбуждать», который ставил Александр Александрович Калягин по пьесе Максима Курочкина. Для меня это до сих пор не познанная планета, да еще партнерство с Александром Александровичем, который играет в этом спектакле главную роль, дорогого стоит. – Страшно было выходить на такое партнерство? – Очень. Тем более что по пьесе моя героиня чувствует себя выше его персонажа, и я себя очень сильно ломала, чтобы произнести этот текст в адрес Калягина. В первые месяцы репетиций я просто уходила в кулисы рыдать. – В отпуск куда поедете? – Пока не знаю. Бездельный отдых на море больше недели я не выдерживаю. Собираюсь в Челябинск к родным: там бабушка, сестра, брат. – А они гордятся, что вы актриса? – Очень спокойно к этому относятся. Сестра вообще приходит на спектакли, а потом хвалит, бывает, моего партнера, а не меня. Иногда я думаю, что это правильно: зато если ей что-то нравится, то по-настоящему, а не потому, что я ее сестра.