Роберт Стуруа: "Мне нравится актер,который работает с тем, что имеет"

Роберт Стуруа - один из величайших режиссёров классического театра. Этот мастер, рождённый в Грузии, обрёл мировую известность благодаря своим постановкам пьес Чехова, Шекспира, Брехта и О’Нила, в которых прослеживается влияние российской сцены.

Среди всех мировых столиц, где Стуруа довелось побывать, он особенно выделяет Буэнос-Айрес. С 1986 года (первый его приезд для проведения семинара) Стуруа привозил в Аргентину восемь собственных постановок, ещё шесть раз побывал в качестве руководителя национальной труппы. Он снова вернулся в столицу, которой признаётся в любви, с постановкой «Буря». Коллектив московского театра Et Cetera во главе со Стуруа даёт серию из 12 эксклюзивных представлений в театре Сан Мартин.

- Чем влюбил в себя Буэнос-Айрес?

 - Я люблю Буэнос-Айрес. Невозможно объяснить, почему влюбляешься в кого-то или во что-то. Первое, что я могу сказать, город прекрасен. К тому же ему присущ особый дух, аура, которая меня захватила. Самое важное – это приятные люди. Это ценно. Кроме того, театральная афиша Буэнос-Айреса не оставляет меня равнодушным. Такое множество спектаклей в стране свидетельствует о том, что публика нуждается в них, нуждается в театральном искусстве. Театр всегда представлял собой общность публики и артистов. Если такая сопричастность существует, то есть потребность и в режиссёрах.

«Театр всегда представлял собой общность публики и артистов. Если такая сопричастность существует, то есть потребность и в режиссёрах».

- В прошлом году в Буэнос-Айресе Вы представили «Траур к лицу Электре». В тот период актёры говорили, что Вы называли себя не иначе как диктатор. Почему?

 - Я так говорил, чтобы немного напугать актёров, чтобы слушались. Актёрский коллектив похож на народ, потому что всегда следует за лидером.

 - Думаете, что актёр – марионетка? Что он должен повторять то, что Вы просите?

- Ни в коем случае. Режиссёр даёт идеи. Мне нравится универсальный актёр, актёр, который работает с тем, что имеет, впитывает как губка, который всегда открыт.

- Вам интересно работать с классическим текстом, придавая ему современные черты?

- Когда как. В данном случае, я следую традициям шекспировского театра. Его работы никогда не обходились без костюмов и декораций, отображающих современную ему эпоху. Шекспира всегда слушала толпа народа, поэтому нет ничего плохого в том, чтобы актуализировать пьесу, чтобы люди лучше поняли её, ведь всё это делается для зрителя. То же самое применимо к моим русским предшественникам – Станиславскому и Мейерхольду. Питаю к ним большое уважение, невзирая на то, что их искусство превратно истолковано. Никто в мире никогда их не слушал.

 - Почему Вы захотели покорить «Бурю»?

- Думаю, что «Буря» это метафора автора, который будучи человеком мудрым, истолковывал её с объективной точки зрения. Образ Просперо – не что иное, как аллегория, через которую говорит сам Шекспир. Пьеса представляет собой историю о власти человека над природой. Человек пытается систематизировать мир, но у него это не получается, потому что такое под силу только любви. «Бурю» характеризуют как трагикомедию, но, на мой взгляд, речь идёт о суровом и безжалостном драматическом произведении. Это как раз тот спектакль, в котором можно играть свободно. Всё кажется галлюцинацией, логика простой жизни не работает. Я позволил себе раскрыть магию и иронию, остальное – творение великолепных актёров, играющих в спектакле, каждый из которых сформировался согласно традициям русского театра, и способен учитывать тенденции современного театрального искусства.